Могущество слов (пер. Константин Бальмонт)

Могущество словъ

Ойносъ. Прости, Агатосъ, слабость духа, едва окрыленнаго безсмертіемъ!

Агатосъ. Ты ничего не сказалъ, милый Ойносъ, за что нужно было бы просить прощенія. Даже и зд?сь знаніе не является сл?дствіемъ простого созерцанія. Что касается мудрости, ты можешь см?ло спрашивать о ней у ангеловъ, она теб? можетъ быть дана!

Ойносъ. Но мн? думалось, что въ этомъ существованіи я сразу узнаю обо всемъ и, такимъ образомъ, сразу сд?лаюсь счастливымъ, все узнавши.

Агатосъ. О, счастье заключается не въ знаніи, а въ пріобр?теніи знанія! Съ каждымъ мигомъ снова познавая, мы съ каждымъ мигомъ снова получаемъ благословеніе. Но знать все — это было бы проклятіемъ дьявола.

Ойносъ. Но Всевышній, разв? Онъ не все знаеть?

Агатосъ. Это, только это одно должно еще оставаться неизв?стнымъ даже и для Него, ибо Онъ Всеблаженный.

Ойносъ. Но если мы ежечасно умножаемъ наши познанія, в?дь въ конц? концовъ все будетъ изв?стно!

Агатосъ. Взгляни внизъ въ эти бездонныя пространства! — постарайся проникнуть взоромъ черезъ многочисленные сонмы зв?здъ, пока мы медленно скользимъ среди нихъ, вотъ такъ — и такъ — и такъ! Ты видишь, что даже и духовное зр?ніе везд? задерживается безпрерывно тянущимися золотыми оплотами вселенной! — оплотами, состоящими изъ миріадовъ св?тящихся т?лъ, самое число которыхъ явилось для того, чтобы слиться въ одно ц?лое!

Ойносъ. Я вижу ясно, что безконечность матеріи не сонъ.

Агатосъ. Въ Эдем? н?тъ сновъ — но зд?сь шопотомъ; говорятъ, что единственное назначеніе безконечности матеріи — это быть безконечными источниками, гд? душа могла бы утолять свою жажду знать, которая нав?ки неугасима въ ней — ибо угасить ее, значило бы уничтожить самую жизнь души. Спрашивай же меня, милый Ойносъ, безъ колебаній и безъ опасеній. Устремимся впередъ! Оставимъ по л?вую сторону громкую гармонію Плеядъ, и проскользнемъ черезъ толпу св?тилъ въ зв?здные луга, за пред?лы Оріона, гд? вм?сто фіалокъ и веселыхъ глазокъ и троицына цв?та протянулись гряды троякихъ и трехцв?тныхъ солнцъ.

Ойносъ. A теперь, Агатосъ, покуда мы движемся впередъ, учи меня! — говори мн? знакомыми звуками земли! Я не понялъ, на что ты сейчасъ намекнулъ мн?, говоря о способахъ и методахъ того, что, во время нашей смертности, мы привыкли называть Мірозданіемъ. Ты хочешь сказать, что Создатель не Богъ?

Агатосъ. Я хочу сказать, что Божество не создаетъ.

Ойносъ. Объясни!

Агатосъ. Только вначал? Онъ создалъ. Видимыя созданія, которыя теперь такъ безпрерывно возникаютъ къ жизни во вселенной, могутъ быть разсматриваемы лишь какъ косвенные или посредственные, не какъ прямые или непосредственнью результаты Божественной творческой силы.

Ойносъ. Среди людей, милый Агатосъ, эта мысль показалась бы до крайности еретической.

Агапгосъ. Среди ангеловъ, милый Ойносъ, она кажется простою истиной.

Ойносъ. Я могу понять тебя въ такомъ смысл?, что изв?стныя д?йствія того, что мы именуемъ Природой или законами природы, заставляіотъ, при изв?стныхъ условіяхъ, возникать то, что им?етъ вс? видимыя черты созданія. Незадолго предъ окончательнымъ крушеніемъ земли были, я хорошо помню, неоднократные и очень усп?шные опыты того, что н?которыми философами довольно несправедливо было названо созданіемъ микроскоппческихъ существъ.

Агатосъ. То, что ты говоришь, является въ д?йствительности прим?ромъ вторичнаго созданія, прим?ромъ единственнаго вида зиждительнаго процесса, когда-либо возникавшаго съ т?хъ поръ какъ первое слово, будучи сказано, вызвало къ жизни первый законъ.

Ойносъ. A эти зв?здные міры, что, вспыхивая изъ бездны небытія, ежечасно обрисовываются на небесахъ — эти зв?зды, Агатосъ, разв? не являются непосредственнымъ твореніемъ Царя?

Агатосъ. Позволь мн?, милый Ойносъ, шагъ за шагомъ привести тебя къ представленію, которое я разум?ю. Ты хорошо знаешь, что какъ ни одна мысль не можетъ погибнуть, такъ н?тъ и ни одного д?йствія, которое бы не было сопряжено съ безконечнымъ результатомъ. Такъ, наприм?ръ, когда мы были жителями земли, мы двигали руками и этимъ самымъ сообщали вибрацію окружавшей насъ атмосфер?. Эта вибрація безконечно распространялась, пока она не давала толчокъ каждой частиц? земного воздуха, который съ т?хъ поръ, и навсегда, былъ приведенъ въ состояніе д?ятельности однимъ движеніемъ руки. Этоть фактъ хорошо былъ изв?стенъ математикамъ нашей планеты. Д?йствительно, они подвергли точному вычисленію особые эффекты, производимые въ жидкости особыми движеніями, — такъ что легко сд?лалось опред?лить, въ какой точный періодъ движеніе данныхъ разм?ровъ можетъ опоясать весь земной шаръ и (навсегда) оказать свое вліяніе на каждый атомъ окружающей атлосферы. Идя обратнымъ путемъ, они безъ затрудненій опред?лили, по данному эффекту и при данныхъ условіяхъ, разм?ръ первоначальнаго движенія. Теперь, математики, увид?вши, что результаты любого даннаго толчка были абсолютно безконечны — увид?вши, что изв?стная часть этихъ результатовъ точнымъ образомъ могла быть просл?жена съ помощью алгебраическаго анализа — увид?вши, кром? того, легкость сл?дованія по обратному пути — увид?ли, въ то же самое время, что этотъ родъ самаго анализа включалъ въ себ? возможность безконечнаго прогресса — что для его поступательнаго движенія и для его прим?нимости не было мыслимыхъ границъ, исключая т?хъ, которыя находились въ ум?, осуществлявшемъ и прим?нявшемъ данный анализъ. Но на этомъ пункт? наши математики остановились.

Ойносъ. A почему же, Агатосъ, они должны были бы идти дальше?

Агатосъ. Потому что за этимъ были н?которыя соображенія глубокой важности. Изъ того, что они знали, можно было вывести, что для существа съ безконечнымъ разум?ніемъ — для того, передъ к?мъ совершенство алгебраическаго анализа было разоблаченнымъ — не было никакого затрудненія просл?дить каждый толчокъ, данный воздуху — и черезъ воздухъ перешедшій въ э?иръ — до отдаленн?йшихъ посл?дствій, отодвинутыхъ въ безконечно далекую эпоху времени. На самомъ д?л?, можно доказать, что каждый изъ такихъ толчковъ, оказавшій давленіе на воздухъ, долженъ, въ конц?, оказать впечатл?ніе на каждое индивидуальное существо, находящееся въ пред?лахъ вселенной;- и существо безконечнаго разум?нія — существо, которое мы вообразили — могло бы просл?дить отдаленныя колебанія движенія — просл?дить ихъ по вс?мъ направленіямъ, въ ихъ вліяніяхъ на вс? частицы всей матеріи — по разнымъ направленіямъ, навсегда, въ видоизм?ненныхъ ими старыхъ формахъ — или, другими словами, въ ихъ созданіи новаго — до т?хъ поръ пока оно не нашло бы ихъ отраженными — наконецъ, невліяющими — откинутыми назадъ отъ трона Божества. И не только такое существо могло бы сд?лать это, но въ любую эпоху, разъ ему былъ бы представленъ данный результатъ — если бы, наприм?ръ, его разсмотр?нію представили одну изъ этихъ безчисленныхъ кометъ — оно могло бы безъ затрудненія, съ помощью обратнаго аналитическаго пути, опред?лить, какому первоначальному побужденію она повинуется. Эта власть сл?дованія обратнымъ путемъ въ его абсолютной полнот? и совершенств? — эта способность отнесенія, во вс? эпохи, вс?хъ д?йствій ко вс?мъ причинамъ — являются, конечно, преимуществомъ только Божества — но въ каждомъ видоизм?неніи степени, за пред?лами абсолютнаго совершенства, эта власть осуществляется ц?лымъ множествомъ Ангельскихъ Разумовъ.

Ойносъ. Но ты говоришь только о побужденіяхъ, запечатл?нныхъ въ воздух?.

Агатосъ. Говоря о воздух?, я разум?лъ только землю; но общее положеніе им?етъ отношеніе къ побужденіямъ, запечатл?ннымъ въ э?ир? — который, такъ какъ онъ проникаетъ, и только онъ проникаетъ, все пространство, является великимъ посредниколъ созданія.

Ойносъ. Тогда всякое движеніе, какого бы то ни было характера, создаетъ?

Агатосъ. Должно. Но истинная философія издавна научила насъ, что источникъ всякаго движенія есть мысль — а источникъ всякой мысли есть —