работали, развлекались, а мама держала над ними небо…
— Какая сложная штука — жизнь… — пробормотала девочка.
— Ты ж голодная наверняка! — как-то очень по-домашнему всплеснула вдруг руками Ева. — А ну признавайся — есть хочешь?
— Ну, есть немного.
— Немного?
— Ну да…
— Накрывать?
— Что накрывать?
— Стол, конечно. А ты что подумала?
— Ну, разное… Откуда тут стол?
— Ха, стол! Тут не только стол. Сейчас будем пировать! У тебя же день рождение!
Ева сделала какое-то незаметное для Маруси движение — словно потянула за невидимый рычаг — и дрожащий воздух сгустился, обрел форму, превратившись в самый настоящий круглый столик, уже укрытый белоснежной скатертью.
— Материализатор, — весело сообщила Марусе Ева. — Нам такие технологии даже не снились.
— А это технологии?
— Конечно. А ты что подумала?
— Ну, магия там… — Маруся засмеялась.
— Магии не бывает, — уверенно сказала мама. — Что будешь заказывать?
Маруся огляделась — над ее головой серебряными звездами мерцали фигурки.
— Как называется это место?
— Какое?
— Ну, вот эта… Комната?
— Зал, Муська. Зал Ста Тысяч предметов. Так я не поняла про обед?
— Давай сама, а? Я не знаю, что у вас тут есть.
— Все есть. Дочка, напряги фантазию!
— Не хочу, мама. Надорвалась, пока сюда шла.
— Ну, тогда я?
— На свой вкус.
— Хорошо.
Ева начала водить руками над столом, искоса поглядывая на дочь — видит ли? «Она похожа на девчонку, которая хвалится перед подружкой чем-то необычным — новым коммуникатором, или платьем, или сережками», — подумала Маруся.
На столе тем временем стали появляться тарелки с кушаньями, кувшин, бокалы, приборы и специи в фигурных сосудиках. Маруся уловила дразнящие ароматы жареного мяса и свежей зелени.
— Все по высшему разряду, как в лучших домах, — улыбнулась Ева.
— А ты бывала в лучших домах?
— Конечно.
— Конечно да?
— Конечно конечно.
— Я ведь про тебя ничего не знаю.
— Еще будет время.
— Точно?
— Точнее не бывает. Ну, давай есть?
— Давай.
Когда Ева успела материализовать стулья, Маруся не заметила. С опаской усевшись на изящный венский стул, девочка развернула накрахмаленную салфетку, взяла вилку.
— Серебряная?
— Высшей пробы, — улыбнулась Ева. — Давай я положу тебе салатик. Ты какой любишь?
— «Цезарь» с креветками.
— Хороший вкус.
— Весь в тебя.
Ева из кувшина налила в тонкостенные фужеры янтарную жидкость, сразу покрывшуюся пенной шапкой.
— Это что, пиво?! — всполошилась Маруся.
— Ну, я, конечно, плохая мать, но не настолько, чтобы поить родное несовершеннолетнее дитя пивом, — рассмеялась Ева. — Нет, это щербет. Очень вкусный освежающий напиток. Давай — чин-чин!
Маруся чокнулась с мамой и осторожно пригубила из фужера. Щербет и впрямь оказался вкусным — что-то среднее между лимонадом и крюшоном.
— Еще раз с днем рождения! А теперь принимайся за салат. И хватит разговоров, — строго сдвинула бровки Ева. — Вон ты какая худющая. А я пока тебе мяса положу. Смотри, какое аппетитное.
Мясо — это были зажаренные до золотистой корочки эскалопы — и впрямь выглядело очень вкусным, а уж пахло так, что рот у Маруси сам собой наполнился слюной.
Она отрезала кусочек, попробовала.
— Ну как? — со свойственной всем хозяйкам тревогой спросила Ева.
— М-м-м… пальчики оближешь!
Неожиданно в эту идиллию семейной трапезы вмешался какой-то посторонний звук. Это был далекий, низкий рокот, очень мощный и…
И тревожный!
Ева выронила вилку, побледнела.
— Что это, мама? — спросила Маруся, вертя головой.
— Это… Он уже начал! Уже…
— Кто?!
— Твой отец…
— Папа?!
— Да, Муся. Он идет сюда. Он не понимает, что делает. Точнее… — Ева поднялась со стула, обвела рукой пространство вокруг, — он понимает… Но…
— Мама, что происходит?
— Ты должна остановить его, Маруся. Остановить — и спасти. И его, и всех, всех людей. Понимаешь… — Ева запнулась. — Он ищет меня. Уже нашел, хотя еще и не знает об этом. И теперь хочет… освободить. Вернее, это он думает, что спасает меня. А на самом деле его машины разрушат все. Зал Ста Тысяч предметов, Информаторий — все погибнет! Защитный контур будет нарушен, энергия предметов… Система пойдет вразнос! А потом погибнет и Земля. Начнется хаос, люди превратятся в обезумевших животных. Прости меня, Маруся…
— За что?
— Ты поймешь потом, милая. А сейчас тебе надо спешить. Только ты, ты одна можешь… Вот, возьми.
Ева положила на стол фигурку. Маруся глянула — на белой скатерти лежал серебряный Богомол. В двух шагах от стола возникла переливчатая линза перехода.
— Я буду помогать тебе, Маруся, — Ева смахнула слезу. — Ничего не бойся. Линзы приведут тебя туда куда нужно.
— А моя ящерка?
— Она, увы, уже не сможет помочь тебе. Саламандра нашла свое место и ее энергия влилась в силовое поле.
— Мама…
Маруся сунула Богомола в карман, встала, подошла к Еве. Обняла, заглянула в глаза.
