порядок в одной из комнат, где решено было заночевать, а ребята в это время развели во дворе костер. Сварив на всю компанию еду, мы пошли питаться в дом. А потом. Ну какая же ночевка в таком доме без пугалок? Рассказывая страшилки, мы испугали всю деревню своими дикими воплями и завываниями под гитару. Ночью стремались по-черному. Йола нас еще больше заразила паникой, комментируя все слышимые вокруг дома шорохи и постукивания. А когда непонятно откуда ночью приехала машина и уставилась в наши окна ксеноновым светом фар, мы, честно говоря, уже приготовились к ночному бою. После этого спали «весело», положив оружие под головы. У каждого с собой была пневматика — не бог весть что такое, но все же спокойнее. Надо сказать, что все, кроме Йолы, — бывшие криминальные или военные журналисты, а она из «глама» — бывший руководитель пресс-службы одного из музеев. Наверное, поэтому и паниковала больше всех. В общем, за ночь мы практически не сомкнули глаз, периодически привставая, вслушиваясь и расталкивая тех, кто храпел.
А на следующий день у нас случилась первая потеря личного состава: Костик все-таки уехал. Не знаю почему, но после массы проведенных разговоров по мобильнику он сообщил, что его резко выдергивают обратно. Ну-ну… Все оставшиеся сошлись во мнении, что «срочная работа» — это супруга, которой дома стало скучно. Когда он уехал, мы, честно говоря, вздохнули с облегчением, так как нас стало не девять человек, а только восемь, и настроение поднялось на порядок.
Когда ехали в сторону перевала, тормознули, потому что на обочине увидели разбитые корыта. Кто- то сказал, что видел подобные штуки в передаче про золотодобытчиков. Переворошили все, но золота так и не нашли. Пока потрошили «золотодобытческие орудия», подъехал УАЗ с хмурыми ребятами в комуфле, которые отправились поохотиться. Как нам сказали, на беглых зэков. Узнав, что мы журналисты, подобрели и предложили устроить небольшой привал. Нас назвали детсадом в камуфляже, оборжали наши «пукалки с шариками», но все же рассказали, как спокойно добраться до перевала, и поделились водкой, чтоб помянуть тех, кто там уже пропал. На наши уверения, что у нас в багажниках такого «топлива» полно, просто махнули рукой. Еще попугали медведями и показали, с каким оружием тут надо ходить. На что «увалень» Мишаня вытащил свой арбалет и показал, как надо стрелять. В общем, все были довольны и приятно пьяны. Хорошо, что на уральских просторах ДПС посты не выставляет.
По ходу ребята рассказали нам кое-что о местных реалиях, легендах и НЛО. И самое главное — о том, что вернувшиеся из тех мест становятся либо умнее, либо еще большими дураками. Потом с грустью в глазах спросили: «Ну что, смертнички, показать вам, где брод?» А после этого уже на полном серьезе сказали, что все эти медведи, волки, холода, которыми они нас до того пугали, — полное фуфло. И бояться их нечего. А вот то, что может произойти на перевале, если там ночевать остаться, вот этого, дескать, бойтесь, ведь и правда психами можете вернуться. Мы похохмили насчет автомобильных аптечек, где имеется запас валерианки и настойки пиона, распрощались и поехали дальше.
На одной из переправ, в речке, нашли блестящие камни с золотыми прожилками. Задумались, не золото ли? Камни были как куски слюды с металлическими вкраплениями желтовато-зеленого цвета. Кто-то из ребят сказал, что, возможно, это золото или платина. Взяли по нескольку экземпляров на память с мыслью: «А вдруг?» В любом случае хороший сувенир на память. Так и ехали.
И вот в какой-то момент перед нами открылась потрясающая панорама: горы, широченные горизонты, облака почти на уровне глаз, карликовые березки и кедрики. Невероятно красивые скальные изломы торчали как огромные каменные великаны, а мшистые лишайники различных цветов и оттенков складывались в разноцветную пушистую мозаику. И — огромное количество грибов.
К полудню мы остановились у скалы памяти, где увидели мемориальную табличку:
…шапки, товарищи, снимем
перед этой гранитной скалой.
Ребята, мы вас не покинем…
…Мы теплом
своим согреем ваши души, не покинувшие
…этих гор.
1959–1989
— Добрались. — выдохнул Юлик, и мы начали вылезать из машин.
Открыли бутылку водки и помянули ребят. Потом решили осмотреться. Под одной из скал нашли закладку геокешинга. Там была пачка сахара в полиэтилене, несколько хорошо упакованных кубиков «Таллина бланка» и пачка «беломора». Забрали это и, естественно, оставили свою закладочку: спички, сухое топливо и несколько «дошираков». Все тоже тщательно упакованное в полиэтиленовые пакетики.
Потом решили помянуть ребят еще раз. Помянули. И тут нас будто торкнуло! Ведь вот стоим мы на Горе мертвецов, пьем водку, поминая погибшую девятку альпинистов. Мы приехали на трех машинах в несусветную глушь. А четверо ребят остались дома. Значит, нас — девять? Молча переглянувшись, мы начали проверять, правда это или нет. Ну да, нас — восемь человек, с восьмью пластиковыми стаканчиками водки. Восемь из тринадцати. Я, Йола, Ленка, Маришка, Макс, Дим, Мишаня и Юлик. Девятый — Костик — покинул нас в Вижае. Значит. Но среди нас — все же затесался другой девятый член команды! Крыс Феликс, которого везде возит с собой Дим! И вот, все девятером, мы — тут.
С одной стороны, крыс — не человек, рассудили мы. Но с другой — нас все же девять живых существ.
Пока решали, разворачиваться и возвращаться или же остаться, стало происходить что-то странное. Начал сгущаться туман. Он тихо подползал к кроссовкам и потихоньку, обволакивая их, поднимался все выше. Вскоре мы представляли собой забавное зрелище, которое Мишка успел несколько раз сфотографировать. Восемь получеловеков, потому что тела до пояса в молоке тумана, стоят кружочком, и ощущение, что все просто парят у скалы. Обратно возвращаться стало стремно: вдруг заплутаем в таком молочном мареве? Затем, буквально в считаные минуты, погода начала резко портиться. Начал накрапывать дождь, который вскоре превратился во что-то невообразимое, потому как подул еще и сильный ветер. Туман исчез.
Палатки мы все же решили поставить, но сидеть в них оказалось очень страшно, поэтому потихоньку все перебрались в машины. Но и в машинах через какое-то время стало не слишком комфортно — холодно, а заводить тарантайки и включать печки — очень расходно, так как бензин беречь надо. В итоге вернулись в палатки. Ночью пошел снег и усилился ветер.
Уже глубоко за полночь мы смогли забыться тревожной дремой, а потом нас разбудил вой. Это был не вой животного, а что-то запредельно тонкое, на грани слуха. Такие звуки издает охотничий свисток для собак — мы его не слышим, а они начинают волноваться так, что порой это переходит в панику. «ЭТО» — было на грани слуха, но «ЭТО» было слышно. Манси говорят, что так кричит мать гор — Золотая Баба. «Страх» — это было не то слово, которое могло отразить, что мы почувствовали. Это был ужас. Всепоглощающий, животный ужас, который напрочь отключает мозг и заставляет замереть не двигаясь.
Когда странная электрическая волна сбегает от макушки к кончикам пальцев и громко бухающее сердце нагнетает в мозг обреченность. Ты знаешь, что здесь и сейчас — смертельно опасно, но поделать ни-че-го не можешь. И это состояние «агнца на заклании», знающего, что его сейчас зарежут, вдруг взрывается твоим человеческим «НЕ-Е-ЕТ!!!». А потом, медленно-медленно, как сквозь вату, ты проталкиваешь сознание и заставляешь его работать и отдавать приказы рукам, ногам и самому себе. Мне не стыдно признаться в том, что я, как мантру, начала шептать «Отче наш». Сбиваясь, вспоминая и спотыкаясь, я читала… читала… и читала молитву до тех пор, пока этот кошмар вдруг не прекратился и.
И наступила оглушающая тишина. Гнетущая, вязкая, тяжелая, тошнотворно-желтоватая тишина — это было так же страшно, как и тот запредельный, рвущий душу вой.
И было не понятно, то ли «ЭТО» успокоилось, то ли вот сейчас как ударит со всей силы, и потом когда-нибудь появится здесь вторая доска с надписью.
Но и это кончилось.
Утром выползать из палаток было несколько не по себе. Однако, как только начало светать, мы все же потихоньку стали выбираться, напоминая друг другу, что нечисть уходит с первыми петухами. Слабое
