– Ну, значит, верила. И была права… Ну вот, в общем-то, и всё. С сегодняшним днём всё ясно… Такая вот история у нас с тобой вышла. Не хуже приключенческой книжки, да? – и папа привлёк Леся к себе. Наклонился, щекотно дыша в темечко, и вдруг резко выпрямился: – Так, Ле-есь…
– Что, пап? – Лесь прекрасно разбирался в его интонациях и тут же отстранился, догадываясь, что заметил папа. Вернее – учуял.
– Кто мне обещал больше не курить?
Лесь смутился, виновато повесил голову… принюхался… и снова поднял взгляд, еле сдерживая хихикающее удивление:
– А… а ты разве не обещал?
Ильин-старший отвёл взгляд, и его сын победно улыбнулся:
– Ага, значит, я верно учуял!
– Верно, верно, – проворчал папа. – Нервы ни к… Кхм, ладно. Но всё равно: пачку – сдать.
Лесь с готовностью протянул сигареты, всё ещё улыбаясь. Ни капельки их жалко не было.
– Ява… Ужас, – вздохнул папа и выкинул пачку в урну. Потом подумал, и следом отправилась пачка его неизменного «Винстона». – Ну что, попытка номер два? К тому же с… пополнением в семье точно курить нельзя, – и протянул руку.
– Идёт, – ухватился за его ладонь Лесь и улыбнулся ещё шире. Папа отразил его улыбку и потянул за собой к дверям метро:
– Всё, забыли. Ещё вопросы есть? Вопросов не…
– Есть! Самый-самый последний! – перебил Лесь.
Ильин-старший вздохнул и махнул рукой:
– Ну, задавай. Но это – последний, а потом мы вовсю спешим к нашей маме, так что идём уже внутрь.
Лесь задумался, выбирая из всех возможных вопросов этот самый «последний». Наконец, уже спускаясь по эскалатору вниз, выбрал:
– А с дядей Витей что?
– С Семёновым пока неясно, но есть все шансы, что суд отклонит требования Центра, – улыбнулся Ильин-старший своей загадочной профессиональной улыбкой. – Всё, я ответил, ты обещал. Вернёмся к этому разговору к вечеру ближе, не раньше.
– Ладно…
Как раз в этот момент подъехал поезд, поэтому ехидно-обещающее «Но ве-ечером…» – папа не услышал.
… Сколько раз Лесь за это время бывал в метро – не перечесть. И не сразу сейчас до него доходит простая мысль – это навсегда. Он не уедет, не вернётся к Тимуру, в старую школу, в родной город… Он будет ездить на метро, болтать с Тошей и Василием, а ещё с Васильком, Леной – хотя на неё он всё-таки ещё самую капельку сердился, а Рюрика он обязательно попросит научить рубиться на мечах… и дочитает книжку про Кукшу, которая валяется в кабинете…
Папа сидел рядом, откинувшись назад, и, кажется, спал. Лесь поразился, какой у папы усталый вид, и впервые задумался о том, что же папа пережил. И что же пережила мама, когда папа ей рассказал, что он, Лесь, в бегах… Эта мысль родила новый вопрос, совсем не относящийся к произошедшему, поэтому Лесь дёрнул папу за рукав и спросил, когда поезд остановился на станции:
– Па-ап… А вы с мамой имя уже выбрали… моему брату? Может, он будет Ильёй? – Лесь почему-то не сомневался, что родился мальчик.
– Илья Ильин? – рассмеялся папа, протирая глаза. – Не слишком это, а?
– Зато именины и день рожденья в один день почти!
– О да, аргумент…
– И Илья-пророк – покровитель десантников!
– Вот это уже посильнее…
– Пап! Ну так что?
– Ничего! – постарался перекричать поезд папа. – Но Ильёй назвать не получится!
– Почему?!
– Да потому что родилась двойня!
Лесь задумался вплоть до следующей станции, а когда поезд затормозил, полюбопытствовал:
– Ну, а разве хотя бы одного из них Ильёй нельзя назвать?
– Нельзя, – глаза у папы смеялись. – Они девчонки. Обе. Вот такой вот подарок Илья-пророк подготовил мне ко дню ВДВ.
Лесь откинулся на спинку сиденья, похлопал глазами – и улыбнулся:
– И правильно, «Илья»-Ильин – это всё-таки ты.
– Ну да, а ты – Леська-Олеська… Ладно-ладно, Елисей. Так лучше?..
Лесь широко улыбнулся и не ответил. Пусть папа зовёт, как хочет, – зато он теперь рядом.
