— Повезло, — сказал он растерянно.
Аслан смотрел на старосту.
Легри не захлебнулся кровью, не упал. Он ухватился за рукоятку клинка, торчащего у него в горле, и со страшным булькающим стоном потащил его наружу. Ни капли красного не было ни на лезвии, ни на шее проклятого колдуна.
— Дьявол, — сказал Аслан негромко, и непонятно было, выругался он или опознал противника. Староста вытащил клинок целиком и мигнул — не глазами, всем телом.
Питер сказал злобно:
— Надо снести ему башку.
— Всего-то, — согласился Аслан.
Они плечом к плечу стояли на черном каменном гробу. Комната была заполнена субурдами, они молча тянули к ним руки со всех сторон, но мешали друг другу и поэтому не дотягивались. Если бы у них у всех не было рук, и если бы они стояли чуть поплотнее, подумалось Питеру вдруг, то можно было бы пройтись прямо по их головам и добраться до старосты, который стоял у входа.
И будто прочитав его мысли, староста начал отдавать команды на квакающем языке. Среди субурдов началось множественное движение. Ближайшие к монолиту субурды тяжко становились на колени, те, что стояли за ними, вообще ложились ничком. Всё. Самые дальние субурды полезли по телам ближних к Питеру и Аслану, словно по пандусу. Некоторые падали, угодив ногой в пустое пространство между туловищами. Друзья переглянулись.
— Ты их отвлеки, я его возьму, — сказал Питер. Аслан кивнул и осторожно ступил на голову ближайшего субурда; тот даже не шелохнулся. Питер спрятался за спину эвакуатора так, чтобы видеть и колдуна, и лезущих навстречу врагов. Плана никакого не было — лишь звенящее ощущение правильности того, что он делает; каждый шаг словно кто-то подсказывал, каждое действие было будто отрепетировано, причем не только Питером, а и всеми участниками этой краткой, кровавой мизансцены.
Аслан завертелся волчком, и уже слетели головы у первых двух субурдов. Воспользовавшись трупами как преградой, южанин повел всю толпу монстров за собой, при этом шагал он прямо по субурдам — тем, которым было приказано служить лестницей для других.
Питер ждал.
Вдох.
Выдох.
Вдох, глубокий. Питер не глядел, куда прыгает, положившись на вдохновение и рефлексы.
В пять широких прыжков по головам и плечам застывших субурдов он доскакал до Легри, но первой целью его был не он сам, а обломок сабли, валяющийся рядом.
Увы, староста хоть был и немолод, но не слеп и далеко не немощен. Он не счел Питера достойным соперником, поскольку поднял клинок сам и даже принял какое-то подобие ангарда, сделав шаг назад правой ногой. Единственным оружием Питера оказался мастерок, и он пошёл прямо на Жана Легри, ускоряясь, его руки были расставлены, будто он хочет обхватить противника за талию, правая, пустая, отведена чуть вниз, а в левой был мастерок, которым он угрожал старосте. Получилось: в самый последний момент тот всё же купился и замахнулся клинком.
Питер мгновенно перекинул мастерок из руки в руку, резко ударил снизу справа и сразу отскочил. По идее, полагалось перебросить оружие обратно в левую руку, с целью ввести противника в заблуждение, но Питер не успел: клинок наотмашь располосовал ему одежду и кожу на груди. Даже не взглянув на рану, Питер сделал шаг вслед за движением лезвия, и оказался со старостой почти лицом к лицу, коленом прижал его руку к стене и только собрался как следует врезать кулаком в челюсть, чтобы вырубить, как из темноты вышел незамеченный доселе субурд и намертво обхватил Питера сзади.
Староста тяжело и громко выдохнул, прижимая ладонь к левому боку.
— Томилис, — непонятно сказал он. — Брось железку.
И приказал субурду что-то на шипящем языке.
Тот страшно и сильно сдавил Питера. Ученый засипел, захрипел, глаза у него полезли на лоб.
Теперь точно всё…
Одна лишь мысль беспокоила его — и скорее даже не мысль, а цвет. Темно-красный цвет, в который медленно, но верно окрашивалась одежда Жана Легри в районе нижнего левого ребра.
Его можно ранить — значит, можно и убить.
Томилис. Железка. Староста, вытаскивающий клинок из горла. Мастерок.
Мысли скакали бешено, тело хотело жить.
Питер извернулся и нанёс несколько ударов мастерком в живот субурду. Тот дёрнулся так, будто в нём что-то лопнуло; его хватка ослабла. Ещё несколько ударов туда же — и руки субурда, и голова его повисли безжизненно, он замер, покачиваясь.
— Режь им живот, — крикнул он Аслану.
— Спасибо! — сердечно откликнулся эвакуатор, прыгая по стенам.
Питер рванулся к Жану Легри. У старика не было ни единого шанса. На первый финт он не отреагировал, но потом Питер показал ему беззащитную шею — и староста рубанул, резко и сильно.
Но клинок разрезал подлую пустоту, и тут же, на противоходе, левый локоть Питера врезался Жану Легри под подбородок — далёким криком отозвались ребра, их час ещё придёт — а мастерок раз за разом погружался в туловище старосты слева и снизу, будто и не инструмент это был, а кинжал, хороший, славный кинжал ночных дел мастера, свободного поединщика и преподавателя боевых искусств… Exit Жан Антуан Филипп Легри, прожектиль второй ступени правого крыла братства Урании. Староста осел мешком, длинно выдохнул, обломок клинка звякнул об пол. Чёрно-красный ручеёк неспешно побежал от него, словно ища место пониже и поглубже. Питер секунду поглядел на него, затем подобрал саблю Люца и устремился на помощь Аслану.
У эвакуатора дела были не очень, и Питер подоспел вовремя. Отчаянно маневрируя, им удалось объединиться, а затем вырваться из комнаты. Субурды тяжко топали за ними, их оставалось ещё много, с дюжину. Аслан бежал медленно, да и Питер не сказать чтобы чувствовал себя бодро; главное, не забежать в какой-нибудь тупик, думал он, главное чтоб Аслан не перепутал дорогу, а там уже солнце, воздух и живые люди, а не ходячие мертвецы с их смертельными объятиями.
Они выскочили в темное высокое помещение, и Питер с удивлением признал в нём часовню, возле которой он так беззаботно сегодня трапезничал.
— Стой, — сказал Аслан, внимательно прислушиваясь. — Не понял.
Питер сообразил — шагов не было слышно. Они подождали ещё немного, заглянули в лаз, затем осторожно вошли и увидели, как субурды лежат в разнообразных позах так, будто их одновременно всех сразу настиг глубокий обморок — огромной беспорядочной кучей они завалили пещеру почти до пояса.
Питера осенило.
— Легри, — сказал он. Аслан понял сразу.
— Староста умер, и эти… И эти тоже?
— Именно, — сказал Питер. — Очень занятно, очень.
И чуть не заорал от боли.
— А, ч-чёрт… Ничего себе, сходил в отпуск, — стараясь не вдыхать глубоко, произнёс он. Ярость битвы прошла, и раны будто появились заново, причём все и одновременно. Они выбрались обратно в часовню, толкнули массивную дверь. Дохнуло свежестью — кажется, прошёл дождь. Питер сощурился, прикрылся ладонью, шагнул за порог. Когда глаза привыкли к свету, он обнаружил, что во дворе часовни скопились, наверное, почти все жители деревни Малый Лакон. Скопились и молча смотрят на них с Асланом, как они выходят, трясут руками, потягиваются и дышат, с наслаждением дышат свежим воздухом.
Впереди всех стоял Клод. Питер бережно держался за левый бок и долго, очень долго на него смотрел. В конце концов тот не выдержал и, хмыкнув, отвел глаза. Питер сказал:
— Жан Легри мёртв. Я его убил.
— А мертвяки?
— Тоже.
— Смелые вы ребята, — помолчав, сказал бородач. — И везучие. Не то что мы.
