Вопрос: Ты успокоишься сам или тебе помочь?
Ответ: Нет, нет, все в порядке, не надо… Я вернул на место все засовы, восстановил блокировку и стал читать молитву о Вечной печати…
Вопрос: Ты смотрел? Может быть, все-таки, помочь?
Ответ: Не надо! (кричит). Я все скажу! Цепь блокировки сошлась, я стал слушать, там было тихо, совсем тихо. Арам, наверное, что-нибудь услышал бы, но он лежал… А я… я заглянул в глазок…
Вопрос: И что? Ну!!!
Ответ: Там… Капитан Намур лежал на полу, а этот… он… демон уже ел его…»
Смятый комом недочитанный протокол полетел в угол, хрустнула раздавленная кнопка вызова:
— Идиоты, дебилы, кретины!!!
Дверь открылась бесшумно, и в кабинет шагнул широкоплечий человек в короткой коричневой рясе.
— Ты звал меня, Учитель?
— Ты!..
Хозяин кабинета сжал огромные кулаки на столе и уперся в гостя взглядом, которым, казалось, можно разворотить каменную кладку стены. Но гость не опустил глаз. Его бритая голова заблестела от пота, вздулись желваки на скулах, но он стоял, стоял и смотрел в глаза человека, который был для него всем.
Учитель не выдержал первым. Он слегка обмяк и откинулся на спинку кресла.
— Сколько?
— Шестнадцать человек. Это были лучшие…
Дрогнул от удара кулака неподъемный стол:
— Сколько?!! Ты?!! Удержишь его?!!
— Не знаю, Учитель. Никто не знает. Задействованы четвертый, шестой, седьмой и десятый круги защиты.
— Ты!?!
— Держать все круги сразу я уже не могу. Ты же…
Тихо хлопнула труба пневмопочты. В приемнике лежало послание. Текстом кверху. Он был коротким. Всего одно слово. И оба знали, какое это слово.
Грохнулось об пол опрокинутое кресло. Учитель обошел стол и шагнул к двери. Гость не шелохнулся:
— Нет!
— Что-о-о?!
— Ты пойдешь, когда его остановят. Или…
Они стояли друг против друга: ученик и учитель, молодой и старый. Они были вместе много лет. Когда-то один был могуч, а другой слаб и ничтожен. Сейчас их силы почти сравнялись. Ученик смотрел снизу вверх и говорил ровно, без ярости и гнева:
— Ты принял решение. Хочешь умереть и оставить груз мне? Пойду я или… отпусти его!
— Нет!!!
Ученик повернулся спиной, мягко шагнул к двери, взялся за ручку…
— Стой!.. Хорошо…
Ученик оглянулся. Лицо учителя обмякло и сползло вниз старческими складками. Он почти заискивающе улыбался и прятал глаза. Таким он его никогда не видел, тут что-то не то, но тень надежды уже предательски шевельнулась где-то там, глубоко…
— Учитель?..
— Да, да, не надо…
— Ты хо…
Удар был коротким и страшным. Левой рукой Учитель ухватил рясу на его груди и задержал падение. Потом пощупал артерию на шее:
— Сойдет! Мальчишка, сопляк!
Он перешагнул через неподвижное тело, открыл дверь и вышел в коридор. Меченосцы у противоположной стены вытянулись по стойке «смирно».
— Два засова снаружи. Не выпускать. Уйдет — умрете плохо!
Он еще не дошел до поворота, а засовы уже лежали в своих пазах. А когда шаги стихли, стражник помоложе толкнул напарника локтем:
— Во, дела! Ну, влипли!
— Молчи, дурак: чую и не то еще будет!
А в чёртовом каземате — спецкамере N 13 жизнь шла своим чередом. Демон хотел домой, а его не пускали. Они!! Его?! Не пускали!!! Он поел, подлечился и теперь стоял у массивной стальной плиты, изображающей дверь, и скреб ее когтями. При этом он жутко выл, скулил и, для разнообразия, демонически хохотал. Он уже многое знал и многое понял. Его взяли очень умелые и опытные ребята. И охотники, и стража непрерывно бормочут какие-то молитвы и заклинания, чтобы ни о чем не думать. Но они люди и временами срываются. Кое-что ему удалось уловить. Это какая-то подземная тюрьма, куда попасть можно быстро, а вот выйти… Такое впечатление, что сами охранники не знают всей дороги на волю, только фрагменты — свои рабочие участки. А все вместе никак не складывается — уж очень мало информации. Нужны контакты, общение, а тут каменный мешок и вместо двери — железная плита с дыркой-глазком, в которую и палец не пролезет. Он прожил в городе почти месяц, никому ничего плохого не сделал, а они навалились, изловили, заточили. И людей им своих не жалко. Хотя, странные это какие-то люди, да и вообще…
— У-а-у-у-у!!! — выл демон и царапал дверь. Железо поддавалось плохо, ногти ломались, приходилось все время отращивать новые. Стражники тут трех видов: туповатые солдаты, которые почти ничего не знают, какие-то монахи-заклинатели, которые, наверное, что-то нужное знают, но мысли свои контролируют жестко, наружу не выпускают. Еще есть слепые стражи. Эти дорогу на волю вообще не знают — наверное, тут и живут. Смотреть здесь не на что, их дело слушать. Вот из-за них-то и приходится орать благим матом, чтобы не слышно было, как он, демон, скребет дверь. Вот проскребет хорошую дырку и выйдет наружу.
— У-а-у-у-у-а!!! — так и голос можно сорвать. Впрочем, при хорошем питании любой орган у него от нагрузки только усиливается и крепнет. Голос он не сорвет, конечно, но пока он орет, голосовые связки могут перестроится и развиться так, что он и говорить-то по-человечески не сможет… некоторое время. Да… А понадобится ли?..
Дверь хорошая, толстая. Не лучше ли было штурмовать стену? Да… стену… Может еще и стену придется…
Нет, проскрести дырку в двери демон и не надеялся. Это так, отвлекающий маневр. А на самом деле удлинившимися когтями на пальцах правой руки и ноги он резал узкие щели в металле там, где должны крепиться петли. Должны же они как-то крепиться? Не литая же она целиком! Главное, не ошибиться в толщине, иначе щели придется расширять по всей глубине. И не перестараться: если эта железяка рухнет да придавит, можно и помереть!
По тому, как плита двери стала резонировать его воплям, он догадался, что почти прорезал ее. Все, хватит. Теперь надо прыгать!
Он подкрепился остатками мяса и начал метаться по камере. Он прыгал от одной стены до другой, бил в них кулаками, пытался лезть вверх. Он срывался, падал, оставлял на камнях клочья кожи. Это было тяжело, мучительно, больно, но… Шло время, он не останавливался и получалось все лучше и лучше. Он уже почти не падал и не срывался с каменных стен, вонзая в известняк разнокалиберные когти рук и ног. Он уже не был похож на старичка, он уже не был похож ни на кого. Нужно оружие, но его не на чем тренировать и растить придется усилием воли — это трудно, но, что делать?..
Прошло несколько часов, и он понял, что уже пора. Мясо кончилось, с собой он сделать больше ничего не сможет — только зря будет тратить энергию. Пора!
