узкоколейки Павла Корчагина, зимой, больного, в ботинке и рваной галоше на ногах. Но только здесь в роли Павки Корчагина выступал Бошняк, а не его начальник.
В России здоровье и жизнь рядовых граждан никогда ничего не значили. Всегда, независимо от обстоятельств, впереди были так называемые государственные интересы. На деле за ними, как правило, скрывались карьеристские или корыстные помыслы конкретных чиновников. Традиция эта тянется из глубины времён.
Невельской не был каким-то отпетым злодеем. Просто он исходил, как сам искренно считал, из пресловутых государственных интересов, по сравнению с которыми чужая жизнь и здоровье ничего не стоили. Но при этом его убеждённость подогревалась собственным честолюбием. Стремительная карьера от капитан-лейтенанта до контр-адмирала, сделанная за пять лет, укрепила его в этих взглядах.
В феврале 1852 года Бошняк выехал из Николаевского поста. С ним отправился в качестве проводника и переводчика гиляк Позвейн, давно сотрудничавший с русскими. Каждый ехал на нартах, с упряжкой из шести собак. В пути заночевали в гиляцком селении. Бошняк зачем-то, видимо, от скуки, достал своё оружие — прихваченную на всякий случай флотскую саблю. Сабля была ржавая и согнутая. Он стал выпрямлять клинок о сруб очага. Внезапно поднялся крик и возмущение. Позвейн объяснил лейтенанту, что тот совершил кощунство — оцарапал железом очаг. С точки зрения хозяев, хуже оскорбить их было нельзя. Гиляки потребовали от офицера в виде моральной компенсации одну из собак. Можно предположить, что не будь оцарапанного ржавой саблей очага, нашлась бы другая, не менее важная причина оскорбиться, а главное, потребовать компенсацию. Бошняк отдавать собаку категорически отказался. Потом шум утих, все успокоились и легли спать.
Утром, когда стали собираться, выяснилось, что в упряжке Бошняка недостаёт одной собаки, её всё-таки тихо увели. Лейтенант достал пистолет и стал угрожать им гилякам, требуя вернуть собаку. Те разбежались, но спустя некоторое время собаку всё же отдали. Зато возникла другая проблема: отказался ехать Позвейн, опасаясь, что сородичи на нём потом отыграются. После долгих споров, чтобы окончательно помириться, решили обменяться собаками. Бошняк отдал самую плохую из своих, но и от гиляков получил такое же сокровище. Состоявшийся благородный обмен позволил установить хрупкий мир между двумя высокими договаривающимися сторонами.
До селения Погоби добрались за неделю. Жители селения показали, в какой стороне производить поиски.
Путь по бездорожью был безумно трудным. Привыкший с младенчества к морозам и к подобным путешествиям Позвейн обладал бесценным опытом своих предков. Он был гораздо выносливее своего спутника. Гиляк прекрасно видел, что лейтенант выбивается из сил, и поражался упорству, с каким тот шёл к своей цели. Изредка им удавалось переночевать в какой-нибудь юрте, но чаще всего приходилось укладываться спать на нартах. Впрочем, ночёвка в юрте особенным комфортом не отличалась. Помимо нестерпимого зловония, дыма, ужасающего количества насекомых и крыс, приходилось присутствовать и при кормлении собак в юрте. Хозяева притаскивали длинные корыта, в которые наливали горячее варево из юколы. И без того тесное помещение заполняли голодные псы, с жадностью поедавшие свою пахучую пищу.
Тело Бошняка покрылось фурункулами, особенно ноги. Обувь была изодрана в клочья, замотана тряпками. Заедали вши. Но они всё-таки добрались до селения Дуэ. Там и в районе селений Мгачи и Арка офицер обнаружил выход пластов каменного угля. Это решало проблему снабжения топливом паровых судов.
Выполнив задание, лейтенант решил осмотреть западный берег Сахалина и сделать опись. Нивхи сообщили ему, что каменный уголь встречается также по берегам реки Тымь. Он прошёл по льду Тыми свыше 170 километров и вышел в Ныйский залив Охотского моря. Но не оставалось ни продовольствия, ни сил. Пришлось вернуться прежним путём.
На материке вновь остановились в знакомом селении. Хозяева, видимо, запамятовали, что они помирились, зато обиду помнили и поэтому даже не пустили в юрту. Пришлось ночевать на нартах под открытым небом.
Он добрался до Петровского 3 апреля совершенно больной, весь в нарывах, с разбитыми окровавленными ступнями. Питались они с проводником вяленой рыбой и тухлой тюлениной. Сорок дней заняло это кошмарное путешествие. Собаки от голода погибли. Напомним, что сухарей лейтенант получил на тридцать пять дней. Когда его отвели в баню (сам идти он уже не мог), бельё, не менявшееся сорок дней, просто развалилось.
Невельской гробил своих подчинённых. Все командировки офицеров, приказчика Березина и сопровождавших их казаков были совершенно неподготовленны. Вряд ли начальник экспедиции ревновал молодых сослуживцев к своей юной жене и хотел держать их подальше. Скорее всего, смотрел на них равнодушно, как на расходный материал, преследуя поставленную перед собой цель быть новым конкистадором. Здоровье подчинённых к приоритетам Невельского не относилось.
Две недели лейтенант писал отчёт о командировке. Едва он поправился и стал ходить без самодельных костылей, как Невельской послал его в очередную дальнюю командировку с казаком Парфентьевым к устью Амура. Там, во время ночёвки в селении Каки, проводник затребовал плату большую, чем договорились. Бошняк платить отказался. Тогда тот, сговорившись с хозяином юрты, ночью увёл одну из собак. Лейтенанту с собаками фатально не везло. Утром Бошняк стал трясти хозяина, требуя вернуть пса. Гиляк схватился за нож, но Бошняк ударом кулака сбил его с ног и обезоружил. После шумной перепалки офицер с казаком уехали из селения всё же с прежним количеством собак, но зато без проводника.
В этой командировке, в селении Ухтр, Бошняк случайно встретился со старым знакомым, приказчиком Российско-американской компании Алексеем Березиным. Невельской командировал приказчика, чтобы тот исследовал левое русло Амура, а попутно производил опытную торговлю с гиляками, но при этом не дал ему никого в помощь. Березин находился в ужасающем положении: один, со страшным рожистым воспалением на ноге, без возможности вернуться в Николаевский пост на маленькой лодке, которую выделил ему Невельской, поскольку был не в состоянии грести. Бошняк нанял ему лодку с гребцами для доставки в пост и тем спас жизнь приказчика.
Вернулся лейтенант в Петровское лишь 20 июня. Но отдыхать не пришлось.
Генерал-губернатор Восточной Сибири Николай Николаевич Муравьёв велел Невельскому сосредоточить внимание на исследовании побережья Татарского пролива южнее Амурского лимана и Сахалина. Тот немедленно принялся формировать экспедицию.
Осенью 1852 года Невельской отправил на баркасе вдоль побережья мичмана Григория Даниловича Разградского для создания промежуточного склада. Мичман доставил запас продовольствия в селение Кэтово (в последующем — Мариинский пост). Затем начальник Амурской экспедиции послал для исследования береговой черты мичмана Николая Матвеевича Чихачёва на боте.
Но посудина эта совершенно не годилась для плавания, текла как решето. Чихачёв сразу же вернулся. Раздосадованный Невельской приказал отправиться на том же дырявом боте подпоручику корпуса флотских штурманов Дмитрию Ивановичу Орлову. Тот, как мог, привёл его в порядок и вышел в море. Но плоскодонный бот предназначался для плавания только по рекам. На волнении в море его стало бить и захлёстывать волнами. Орлов отошёл на двадцать миль от Петровского и сумел вернуться живым со своей командой только благодаря огромному опыту управления с парусами.
Пока искали другое плавсредство, время для плавания упустили. Тогда Невельской послал зимой 1853 года по тому же маршруту Бошняка. Ему было предписано следовать до селения Кизи, затем перейти в Де-Кастри, взять туземную лодку и весной на ней следовать вдоль берега.
Его сопровождали два казака, Семён Парфентьев и Кир Белохвостов, а также якут Иван Масеев в качестве переводчика. Им выделили три нарты, каждая из которых была запряжена 10 собаками. Общий вес груза составлял 70 пудов. В сутки удавалось пройти не более 25 вёрст.
Когда добрались до селения, где Разградский оставил продовольствие, того, что везли с собой, почти не осталось. К счастью, запасы, привезенные Разградским, оказались целы. Старику по имени Обса, который его охранял, сделали подарок.
Маленький отряд двинулся дальше, к югу. Бошняк приобрёл туземную лодку и поплыл с казаками дальше, осматривая побережье. Он искал залив Хаджи, о котором толковали туземцы. Ночевали в снегу,
