коридор — клиника недалеко от моего жилища, в одном квартале отсюда. Очень удобно, если возникает срочное дело. Ладно, это все неважно, не надо отвлекаться. Что я вам могу сказать? А могу я вам сказать следующее. Расставим ударения, и попробуем прояснить кое-что.
Симонов решительно хлопнул ладошками по коленям.
— Что ж, валяйте. Расставляйте, — брякнул Игорь: ему было не то чтобы все равно, но стало так тяжело следить за ходом разговора, что приходилось прилагать усилие. Тело начало побаливать.
— Давайте с вами рассмотрим, — Симонов заговорил лекторским тоном, — человеческую матрицу с точек зрения различных видов наук. Пусть это будут физическая, химическая, биологическая плюс философская. Без философии никуда, уж такая наука.
Физическая, провозгласил профессор, воздев перст к потолку. Тело состоит из атомов, как и все вещи, окружающие нас. Атомы скручены вместе под воздействием определенной силы, которая не дает им распадаться. Теперь задействуем химическую концепцию. Атомы определенных элементов образуют химические соединения или молекулы. Если брать человека, то это будет ДНК — суперсложная молекула, содержащая в себе тысячи атомов. Я доступно объясняю? — внезапно интересуется он. Да, кивает Игорь. Более чем.
Далее, биологическая концепция. Человек есть живой организм, состоящий из плоти. Молекулы ДНК, о которых говорилось ранее, составляют основу его организма, и, комбинируясь в определенной последовательности, образуют стволовые клетки, эпидермис, внутренние органы, кровь и лимфу, кости и сухожилия. Самая важная часть человеческого организма — нервная система, спинной и головной мозг. Здесь необходимо ввести понятие «высшая нервная деятельность». Она присуща только человеку. Если для животных характерны рефлексы, зачатки сознания, инстинкты, то человек обладает сознанием, самосознанием, разумом, рассудком, интеллектом, испытывает эмоции. Эмоции, понятно, являются продуктом деятельности человеческого мозга, структуры сверхсложной и до конца не изученной. Проще говоря, человек — высокоразвитое прямоходящее животное, наделенное разумом. Это проще говоря. Мы-то с вами знаем, что все не так просто, что есть проблема духовности, например.
Теперь задействуем философскую концепцию. Человек — система взаимосвязанных элементов, своеобразная пирамида с основанием и вершиной. В самом низу атомы и молекулы, затем биологический организм, чувственное восприятие, эмоции, потом — разум и сознание, которые являются вершиной пирамиды. Разумность реализуется через сознание. Сознание — это окно через которое человек смотрит на мир. Разум — некий универсал, подчиняющий себе тело. Задумайтесь Игорь, ведь человек потому и человек, что он разумен. Разум движет нашим существованием, придает нашей жизни смысл. Уберите разум — и человек превратится в дикое животное. Отсеките вершину пирамиды — и человечество превратится в шевелящуюся биологическую массу.
Боль усиливалась. Игорь подался вперед, пытаясь уловить суть.
— А как же остальные ступени этой… п-пирамиды? — выдавил он.
— Все просто! Они лишь подчиняются центру. Выполняют ту или иную функцию. Чем выше степень контроля, тем лучше тело подчиняется человеку. У некоторых это получается плохо, о таких говорят, что они живут эмоциями. Женщины подвержены этому больше, чем мужчины. Тело человека — это инструмент. Спортсмены тренируются, чтобы победить в соревнованиях, ученые создают приборы, чтобы исследовать материю… одни совершенствуют себя, другие улучшают условия жизни вокруг.
Игорь попробовал представить себе структуру, о которой говорил профессор.
— Мы с вами рассмотрели концепцию строения обычного человека, — азартно продолжал Симонов. — По наработанной схеме я раскрою вам строение вашего тела. Первый уровень — это физический, верно?
Игорь кивнул, слегка поморщившись. Профессор бережно погладил лысину и заговорил высоким голосом:
— То, что я скажу, очень важно. Постарайтесь принять это спокойно. Вам надо срочно ложиться в клинику на обследование. Субатомный анализ дал потрясающие результаты. Я не буду вдаваться в технические подробности и в сложные научные термины, но, выражаясь профессиональным языком, вы буквально полыхаете! Как видите, изменения затронули вас даже на таком уровне…. На химическом уровне могу сказать о мутации вашего ДНК. Спираль молекулы утолщается и раскручивается из двойной в полуторную. Сами понимаете, раз меняется молекула, изменениям подвержен и сам организм. Здесь мы перешли уже на биологический уровень. Могу указать на скачки температуры и стихийный рост гормонов, это вы и сами знаете. Рост промежуточного мозга, смещение органов….
Вдруг Симонов замер, испуганно уставившись на Игоря. Резко встал, не поворачиваясь к нему спиной, отошел за кресло и попятился к двери. Игоря прошиб озноб, одежда взмокла от пота. Боль скручивала мышцы все сильнее.
— Доктор, что случилось? — спросил он как можно спокойнее.
— Я, кажется, понял, отчего вы испытываете пространственные и временные галлюцинации, — сказал Симонов от двери. Там его голос прозвучал как-то бодрее.
Игорь встал. Профессор дернулся, словно ужаленный.
— Не подходите! — истерически крикнул он. — Простите, мне надо сделать срочный звонок. Я сейчас.
И поспешно вышел. Нет, вылетел, пулей. В следующую секунду щелкнула задвижка с той стороны. Быстрый стук удаляющихся шагов.
Что-то пошло не так. Игорь каким-то образом, перед хлопком двери, почувствовал липкие волны страха, исходившие от Симонова. Это снова повторилось, уже второй раз, как и с той девушкой-терапевтом! Он подумал, что скоро потеряет сознание, настолько была сильной проклятая боль. Игорь сел в кресло, допил воду из стакана и попробовал успокоиться. Боль немного отступила. Время шло, профессор не появлялся. Где-то через час он осторожно подергал ручку. Заперто, чего и следовало ожидать. Еще через полчаса, дверь открыли, и вошел Симонов, в сопровождении двух крепких санитаров.
— Игорь, вам больше нельзя здесь оставаться. Я переговорил с Москвой, там уже выделили место в одном из лучших НИИ. Госпитализация бесплатная. Близких известят. Машина готова. Через двенадцать часов вы должны быть в столице. Ваше положение чрезвычайно серьезное. Идемте.
— Доктор, что со мной происходит?
— Не могу сказать. Извините, все, — и Симонов развернулся к выходу. Санитары шагнули вперед, выражения их лиц не предвещали ничего хорошего:
— Пошли, парень!
Что-то взорвалось внутри Игоря. Боль исчезла, по телу разошлось тепло, в голове прояснилось. То, что потом произошло — произошло не по его воле. Как удар током. Кто-то другой отскочил в сторону, когда первый санитар попытался взять его под локоток, кто-то другой рубанул ребром ладони второго мужика — да так, что тот, крякнув, плюхнулся в хозяйское кресло, да, кто-то другой снес ударом кулака полчелюсти первому санитару, успевшему развернуться для выпада. Кто-то инородный в два прыжка догнал бойкого Симонова, схватил его за горло, встряхнул для острастки разок, да так, что у профессора позвонки захрустели, швырнул о стену, а когда подоспела личная охрана доктора — ребята в костюмах, — одного за другим вырубил нападавших, и из каждого нового противника хлестали эмоции — уверенность, ярость, азарт, боль, растерянность, а затем и страх. Последний секьюрити атаковать не стал. Убежал, громко ругаясь матом и обещая привести подмогу. Вот тут Игорь очнулся. Пошатываясь, он склонился над стонущим Симоновым. Мужичок безуспешно пытался подняться с колен.
— Доктор…. Простите меня, доктор! Я не знаю, что происходит…. Что это? Что со мной?!
Похоже удар был слишком сильным — из разбитого затылка профессора сочилась кровь.
— Доктор. — Игорь протянул ему носовой платок.
— Убери лапы, чудовище!! — заорал не своим голосом Симонов и отшатнулся прочь, снова упав на четвереньки.
— Умоляю вас, мне нужно знать! — Игорь схватил его за грудки, — Поймите, мне нужно!
Симонов больше не сопротивлялся, глаза его потухли. Дорога была каждая секунда, и Игорь решился на пощечину.
— Почему меня преследуют видения?!
Когда он уже занес руку для второго удара, Симонов глухо сказал:
