удачей – тоже, и вскоре девушка получила приглашение в элитное брачное агентство.
Впервые узнав об этой вакансии, она даже немного удивилась – зачем брачному агентству понадобился переводчик? Но догадаться оказалось несложно, а посещение сайта потенциального работодателя лишь подтвердило ее теорию. Агентство «Санриса» работало только на международном уровне, объединяя вместе иностранный капитал и русскую красу.
Это заставило Вику насторожиться. Не хватало еще с какой-то мутной компанией связаться, поставляющей «официанток и танцовщиц» в страны Азии! Однако «Санриса» ее не подвела. Агентство работало абсолютно легально и только с очень обеспеченными клиентами. Уровень компания старалась поддерживать соответствующий и сомнительными аферами не занималась.
Так что Вика успокоилась, зато засомневалось руководство «Санрисы». Потенциальная переводчица устраивала их по всем статьям, кроме одной – замужем Вика не была и выходить за кого-либо не собиралась. А это – далеко не лучшая реклама для брачного агентства. Ведь нужно, чтобы сотрудницы нормально работали, а не свою личную жизнь попутно устраивали.
Вика тогда невольно подумала, что эта мера предосторожности – в виде наличия замужней сотрудницы – откровенно слабая. Если шустрая дамочка захочет устроиться в чьем-то уютном зарубежном «кармане», ее ни муж, ни дети, ни всемирные потоки не остановят. Но доказывать это руководству агентства было бессмысленно. Поэтому она попросила дать ей неделю на устройство личных дел и прямо с повторного собеседования отправилась в гости к Алессандро Сальери.
Она познакомилась с итальянцем, когда они оба стремились к получению заветных дипломов об образовании. Но если Вику интересовала ее будущая профессия, то Сальери приехал в Россию за приключениями и «попыткой поймать неуловимый русский дух». Дух, который он в итоге поймал, больше напоминал голландский, но Алессандро это не смущало. Он, сын богатых родителей, привык не беспокоиться о мирском и жил так, как ему нравилось. Недовольных его поведением мать и отца он успокаивал обещаниями, что в тридцать лет обязательно возьмется за ум и начнет работать наравне с братьями.
Недавно Сальери исполнилось двадцать девять лет. Вика видела его каждый день и с уверенностью могла сказать, что он скорее ногу себе отгрызет, чем откажется от образа жизни хиппи. Так что она его не то что как мужа – как мужчину не воспринимала. Но это-то и было ей нужно. Сальери планировал остаться в России как минимум до исполнения ему заветных тридцати лет, а сделать это, являясь законным супругом гражданки данной страны, ему было бы гораздо проще. Вопрос они решили быстро: проплатили срочность регистрации брака и вскоре заметно смутили сотрудницу загса, заключавшую их союз. Вика смущала ее своими потрепанными джинсами и армейскими ботинками, Сальери – дредами, переплетенными кислотно- зелеными лентами.
Их брак длился уже более двух лет и завершаться отнюдь не собирался. Руководству агентства было все равно, за кем там Вика замужем, главное, что их требование она выполнила. Девушка получила работу, новоиспеченный муж – прописку в ее квартире. Недовольными остались разве что родители Вики, но отдельное проживание от них сыграло свою решающую роль в ситуации.
Девушка посмотрела на часы и довольно улыбнулась. Несмотря на небольшую задержку при доставке книг, она все равно не опаздывала. Являться в офис ей было разрешено к десяти, хотя агентство в принципе работало круглосуточно – менеджеры в любое время дня и ночи дозванивались по видеосвязи в далекие страны, расположенные в различных часовых поясах.
У переводчика жизнь была куда проще – присутствовать в агентстве Вике полагалось в строго зафиксированные часы. Единственным житейским неудобством на данный момент была разве что плохая погода: моросил мелкий колючий дождик. Вика в очередной раз пожалела, что не удосужилась за двадцать семь лет жизни научиться водить машину и обзавестись правами. Впрочем, взгляд на прочно «скованную» пробкой улицу избавил ее от этих сожалений.
По возможности Вика старалась повсюду перемещаться пешком, но в такую погоду предпочтение она все же отдавала метро. Оказавшись в теплом, еще по-утреннему сонном вагоне, девушка прикинула, какими делами нужно заняться в первую очередь. Неважно какими! Срочных заданий у нее пока что не было, а то она бы так свободно за книгами не поехала, проблем тоже не предвиделось. Ее ожидал типичный, немного скучный день. Она верила в это до первого своего шага в светлый холл офиса. Но когда входная дверь захлопнулась за ее спиной, Вика поняла, что что-то не так. В коридоре появилось нечто такое, чего там не было раньше.
На стене прямо напротив входа висела большая фотография, перевязанная черной лентой. Под снимком стоял маленький столик с четырьмя белыми хризантемами в вазочке. Со снимка прямо на Вику смотрело знакомое лицо…
На пару секунд девушка замерла на месте, не будучи в силах пошевелиться и вымолвить хоть слово. Вика пыталась понять: имеется ли какой-то иной «символизм», то есть смысл, у черной ленты и четырех хризантем, нежели тот, о котором она подумала? Или это розыгрыш? Правдой это точно быть не может! Но какому недоумку придет в голову шутить таким образом?!
Вика не пошла в свой кабинет – направилась в приемную и остановилась у стола секретаря:
– Нина, что происходит?!
Секретарь подняла на нее усталые темные глаза:
– Все еще новости не смотришь?
– Какие новости?! Я тебя про фото на стене спрашиваю!
– Я тоже. А новости – криминальные. Говорят, показали ее, хотя сама я не видела… Это мне наши написали, те, у кого сегодня выходной. А мне из полиции позвонили…
У Вики от страха замерло сердце. Она не знала деталей, но уже поняла суть. А верить… верить не хотела! Потому что это – неправильно. Противоестественно!
– Ты хочешь сказать, что?..
– Риту нашу убили… вчера вечером. Как раз с работы шла – она допоздна задержалась. Говорят, тот самый урод… он уже довольно долгое время людей режет…
Звонок телефона заставил секретаря прервать беседу с Викой. Вика не стала больше ни о чем ее спрашивать. Медленно, словно двигаясь во сне, она направилась к своему кабинету.
Небольшую комнатку она пока что занимала одна. Начальство периодически предрекало появление там еще одного переводчика, но для него еще даже стол не поставили. Вика на недостаток общения не жаловалась, ее все и так устраивало. А вот сейчас чья-либо компания ей не помешала бы! Потому что мысли, лезшие в ее голову, на сидение в одиночестве отнюдь не вдохновляли. Убили! Человека, которого она знала, с которым еще вчера говорила о чем-то, просто схватили поздно вечером – и… О том, как именно все произошло, лучше вообще не думать!
Естественно, Вика слышала о череде убийств, произошедших за последние полгода, – а кто не слышал, они обсуждались во всех новостях! Но вдаваться в подробности Вика не собиралась: подобные вещи она предпочитала оставлять за границами своего личного мира. Знала только, что какой-то псих людей режет, причем не просто убивает, а чуть ли не на куски их рубит! Уже одного этого было достаточно, чтобы заставить ее не возвращаться домой по темноте или, в крайнем случае, требовать, чтобы Сальери встречал ее. Муж он, в конце концов, или нет?! Но сторонись не сторонись такого, а эта мерзость до ее уютного мирка все равно добралась. Потому что это уже не истории из газет и новостных сюжетов. Это – судьба человека, с которым она была знакома лично.
Подругами их назвать было бы сложно, скорее, хорошими знакомыми. Рита входила в число менеджеров, которые помогали состоятельным иностранцам обрести личное счастье на чужой земле. К Вике она приходила за переводами, а порою и за беседами на отвлеченные темы. Хотя серьезной дружбы между ними это не создало. Уж очень Рита была склонна к пессимизму и мрачным темам в разговорах. А подобные склонности только кажутся мелочами. По факту же, общаться с человеком, который с многозначительным видом постоянно пророчит всем на свете людям какие-то беды, не так-то легко и приятно. А Вика не любила усложнять собственную жизнь. Поэтому была с Ритой вежлива, приветлива, но дистанцию соблюдала. Только и это ее не спасло. Потому что от осознания факта смерти знакомой Вике становилось жутко.
Не хотелось сидеть в одиночестве. Хотелось кому-то пожаловаться, поговорить, просто услышать, что все хорошо и ее
