платье состоит из двух вертикальных полос, стянутых по бокам шнуровкой, сквозь которую светилась полоса теплых ромбиков кожи - шириной с ладонь; во время лобызанья-поздравленья он приобнял Дашу правой рукой за спину – атлас был совершенно гладким. Сделать так же с нижней частью у него не хватило духу, он поискал глазами горизонтальную полоску на бедре, не заметил, и невыясненный вопрос засел в нем гвоздем на весь вечер.
Официант разлил шампанское в плоские бокалы.
- Мы хотели заказать Вам полет над парком на воздушном шаре – с шампанским, есть тут такая услуга, но это можно только завтра. Если хотите… чтобы запомнить этот день…, - сказал Андрей.
- Ой, что Вы! Я трусиха ужасная! Спасибо! Сегодняшний день я и так запомню на всю жизнь!
Подошел администратор, с поклоном преподнес Даше корзину диковинных цветов, проговорил поздравления, все захлопали, официанты начали подавать еду, называя каждое блюдо. Мясо крокодила с жареными бананами сменила тушеная слонина с фруктовым соусом – женщины только ковырялись в своих тарелках, а когда официант объявил «бифштекс из зебры», Света выскочила из-за стола и убежала. Вернулась она минут через десять, бледная.
Музыка затихла, повисла несколько напряженная пауза. Она была прервана нарастающим ритмом барабанов – в зал поднимались африканцы племени масаи в карминных хламидах, на шеях у них висели разноцветные бусы, первый держал в руках торт со свечами. Пританцовывая, они окружили столик, торт был водружен в середину, Андрей разлил шампанское, Даша задула свечи, все опять захлопали – началось веселье, подхваченное всеми в ресторане, вскоре оно выплеснулось наружу. Было в этих ритмах что-то необычайно заразительное – одетые по-вечернему европейцы смешались с африканцами, прыгали вверх- вниз, горланили что-то, подпевая масаи. Во время всеобщих скачек Алекс ухитрился-таки провести рукой по нижней части красного платья – ничего под ним не было.
Танцы закончились, масаи разошлись, вино было выпито, пора было прощаться. Андрей со Светой по очереди обняли Дашу и, помахав Алексу, пошли к себе. Даша выглядела уставшей, но довольной. Потоптавшись на месте, она сказала:
- Спасибо, было здорово, до завтра!
- У меня в чемодане есть бутылка мартини. Будет желание глотнуть на ночь – покурить – заходите: моя палатка – крайняя.
- Ну, не знаю… может быть… уже поздно…
- Ну, спокойной ночи, - он развернулся и пошел к себе.
В палатке он разделся и пошел в душ, потом вышел в полотенце на бедрах под навес и закурил. Солнце уже давно село.
Послышался скрип шагов, он резко обернулся и увидел девушку: на ней была крапчатая блузка цвета предрассветной ночи, с тонким ремешком, сверху шаль, а снизу - что-то черно-блестящее, в обтяжку,
- Вы меня ждали? – она повела взглядом по столику.
- Уже нет. С полчаса, как перестал.
- Я прилегла на минутку и заснула. Вы сердитесь?
- Нет, что Вы. Присаживайтесь, посмотрим на звездное небо. Выглядите Вы… заметно посвежевшей. Я бы сказал – прекрасно выглядите. Мне даже кажется, что прическа у Вас другая. Эта заколка с пантерой – я ее раньше не видел.
- Это я здесь купила. Вы, правда, не сердитесь?
- У меня в детстве была кошка, она приходила ночью ко мне и укладывалась в ногах. Иногда мне хотелось погладить ее, послушать кошачью песню, - она ускользала и уходила, а утром я опять находил ее в ногах.
- И что?
- Все женщины - немного кошки: приходят, когда им вздумается, а не когда их хочешь… э… ждешь. Я привык. Я включу музыку?
- Что-нибудь медленное, спокойное.
- Род Стюарт подойдет? – Алекс отвинтил крышку и плеснул мартини в стаканы.
- У меня никогда не было такого дня рожденья!
- Он еще не закончился.
- Что Вы хотите сказать? Будет еще что-то? Веселое?
- Будет еще… немного праздника.
Алекс достал из нагрудного кармана заготовленные сигаретки и протянул одну Даше. Она понюхала ее и вставила в рот, Алекс дал ей прикурить и прикурил сам. Резкий дым не хотел сидеть в легких, но он его уговорил и выдохнул через минуту. Хлебнув мартини, он посмотрел на девушку - она потихоньку выпускала дым из ноздрей. В крови у него начался прилив: волны, убыстряя ритм, гнали ее в мозг. Он видел свои сосуды изнутри, они пульсировали вместе с бас-барабаном. Даша засмеялась:
- Посмотри на небо – звезды танцуют! Вот прикол!
Звезды подрагивали в том же ритме, что и его сосуды. Он наложил на ритм соло-гитару и начал строить мелодию, звезды тут же ее услышали и стали кружиться под музыку. Алекс подвигал тумблер, ускоряя и замедляя ритм, нашел нужный, - осталось добавить вокал. Он посмотрел на Дашу: она сидела, закрыв глаза и улыбаясь; сзади с сиденья свисал черный пушистый хвост. Хвост раскачивался в ритм его песни, обвивался вокруг ножек кресла. Алекс протянул руку к пушистому загривку и погладил его: мягкая шерсть приятно ласкала пальцы. Он провел ладонью по спине до основания хвоста, слегка сжал пальцы, ощутил ответное подрагивание и услышал «мур-мур».
Процесс создания песни доставлял ему чувственное удовольствие – его пальцы создавали вокал: «Мур мур-мур мур, мууур мур-мур мур… я мечтаааю… i am flying, …», - песня получалась медленной и грустной; музыка наполняла его до краев. Звезды в такт мигали разноцветными огоньками, кружились, повинуясь его взгляду, все вокруг объединилось в огромный симфонический оркестр: «Can you hear me, can you hear me, thro' the dark night far away, мур мур-мур мур, to be near you, to be free. Я летаааю, мур мур-мур мур, быть свободным, быть с тобой». Он управлял этим оркестром и звуковым пультом, звездами, но больше всего ему нравилось, как легко в нем рождались слова песни, – это был чистый акт творения.
Теперь, когда толчок был дан и все пело и двигалось само собой, мысли его обратились внутрь.
- Ты хочешь о чем-то меня спросить?
- Да. Я понял, что я хочу, но не знаю, что мне нужно сделать, чтобы…
- Это так просто. Тебе нужно превозмочь себя. Ты должен совершить подвиг.
- Подвиг? Прямо сейчас?
- Нет. Ты можешь подождать еще лет пять. Или десять – сколько хочешь. Может ты думаешь, что оказался здесь случайно?
