Беретесь за дело.
— Разумеется! — самодовольно отозвался режиссер. — Есть у меня одна презабавная мыслишка.
Зал был полон. Станислав Станиславович сидел сбоку от сцены на балкончике, щурясь на софиты сквозь громадные темные очки. За обширной спиной режиссера бледный как тень маялся Вязов, нервничал и качался на каблуках. Наконец, подняли занавес.
На сцене ровной шеренгой стояли актеры «Русского ретро» в очках и костюмах разных эпох и стилей. Они гордо смотрели в зал, не произнося ни слова. И вдруг! Слаженно и четко, красиво и умело принялись кланяться публике так, словно только что отыграли премьеру самого восхитительного в мире спектакля. Их мысли были старательно чисты, а чувства открыты. Они кланялись заслуженно. За то, что летели миллионы километров в черную прорву космоса. За перенесенные тяготы. За готовность подарить миру своё искусство. За сотни сыгранных ранее спектаклей. За старую школу, за великих авторов, за весь накопленный потенциал культурного наследия старушки Земли, не нуждающийся в доказательствах.
Первыми зааплодировали телепаты, уловившие эту восхитительную гордую смесь чувств и эмоций. За ними прочие и прочие, пока весь зал не грохнул аплодисментами. Актеры кланялись. Зрители рукоплескали, возможно впервые в жизни, переняв этот обычай у людей. Даже прима, сама Амалия Кротова прослезилась и уже не вспоминала больше о неприятностях пережитого пути. Маленький театр тонул в овациях и сильных чувствах.
— Сила искусства, голубчик… — отчего-то грустно сказал Станислав Станиславович и запихнул в рот шоколадную конфету. — Великая сила.
Вязов на цыпочках вышел в холл и отправился в свой кабинет.
Там он последовательно принял одну желтую, две голубеньких и белую таблетку целиком. Запил водой и без сил свалился в кресло. Еще один бой выигран. Сегодня он молодец, а о завтрашнем дне лучше пока не думать. Завтра с Земли на фестиваль прибывает рок-группа.
