глянул на Люксу и, схватив за руку Босоножку, так же быстро двинулся обратно. От неожиданности летучие мыши, нарушив строй, заметались в воздухе и ринулись вниз, туда, где только что были пленники. Они вмиг превратились в беспорядочную стаю, хотя все же не сталкивались друг с другом, и довольный Грегор отметил, что некоторым наездникам пришлось позабыть о расслабленных позах и поднапрячься, чтобы не упасть.
С момента, когда на арене появились Грегор с сестрой, публика вела себя на удивление тихо, и теперь она разразилась одобрительным смехом. Грегор почувствовал себя отомщенным. По крайней мере, не он один теперь похож здесь на идиота.
— Мы их перехитрили, — шепнул он Босоножке.
Взгляд Люксы был ледяным, зато Викус не мог удержаться от улыбки.
Подойдя к Люксе, Грегор спросил:
— Так что ты там говорила насчет ванны?
— Вы должны проследовать во дворец. Сейчас же, — не скрывая раздражения, произнесла Люкса.
Она махнула рукой, и ее золотистая летучая мышь с готовностью изогнулась у нее за спиной. Легко, словно внутри у нее была пружинка, Люкса подпрыгнула в воздухе, вытянув прямые ноги вперед и дотронувшись до носков руками. Она проделала это с такой ловкостью и быстротой, что Грегору это напомнило выступление девочек из группы поддержки. Летучая мышь поднырнула под нее, и Люкса ее оседлала. Мышь тут же поднялась в воздух, пролетела буквально перед самым носом Грегора, а затем взмыла вверх и пропала из вида.
— Перед кем ты тут развоображалась? — крикнул Грегор ей вслед, хотя она уже не могла его слышать.
Но сердился он в первую очередь на себя, потому что ему нравилась эта девчонка.
Она его не услышала, зато Викус — услышал, и его улыбка стала шире.
Грегор огрызнулся на старика:
— В чем дело?!
— Так ты отправишься во дворец, Наземный? — вежливо спросил тот.
— В качестве кого? Вашего пленника? — Грегор нарочно говорил с ним резко, почти грубо.
— Надеюсь, в качестве нашего гостя, — отвечал Викус. — Хотя, не сомневаюсь, что Люкса уже распорядилась приготовить для тебя темницу.
В его фиалковых глазах светилось дружелюбное лукавство, и Грегор вдруг почувствовал невольное расположение к старику. Возможно потому, что и Викус был к нему расположен.
Грегор подавил улыбку и с деланным безразличием сказал:
— Тогда показывайте дорогу.
Викус кивнул и указал на дальний конец стадиона. Грегор двинулся за ним, ведя за руку Босоножку.
Трибуны быстро опустели. Люди вереницей потянулись к выходам. Несколько мышей еще парили в воздухе, неторопливо совершая какие-то сложные маневры. Грегор явно появился здесь уже после окончания игры, и оставшиеся на своих местах зрители и игроки задержались просто для того, чтобы на него поглазеть.
Когда они подошли к главному выходу, Викус замедлил шаг и подождал Грегора.
— Тебе, наверное, кажется, будто все это происходит во сне, да, Наземный?
— Скорее — в кошмарном сне, — мрачно уточнил Грегор.
Викус усмехнулся:
— Все эти наши мыши и ползучие… или как вы их называете? Таракони?
— Тараканы.
— Ну да, тараканы, — кивнул Викус. — У вас в Наземье они крошечные, зато у нас они просто гиганты, так?
— А откуда вы знаете? Вы бывали наверху? — спросил Грегор.
Если Викус смог туда попасть — значит, и они с Босоножкой смогут.
— О нет, такие визиты так же редки, как деревья. Это нам Наземные рассказывали — те, что сюда попадали. Я знал человек шесть или семь. Одного звали Фред Кларк, другого Микки, а еще была женщина по имени Коко. А тебя как зовут, Наземный?
— Грегор. А эти люди… они все еще здесь? Эти наземные… — спросил обнадеженный Грегор.
— Увы, нет. Здесь не самое подходящее место для Наземных, — сказал Викус, и лицо его помрачнело.
Грегор резко остановился, крепко сжав руку Босоножки:
— Вы хотите сказать… вы их убили?
Старик оскорбился:
— Мы?! Чтобы мы, люди, убивали Наземных?! Я знаю, в вашем мире происходят ужасные вещи. Но мы — мы не убиваем ради спортивного интереса. — Голос Викуса звучал сурово. — Сегодня мы приняли вас у себя. Если бы мы этого не сделали — можешь не сомневаться, вы и вздохнуть бы не успели, как были бы мертвы.
— Я не хотел… не имел в виду… ну, то есть — я просто не знаю, как у вас тут все устроено, — запинаясь, сказал Грегор. Он и сам понимал, как было глупо сего стороны заподозрить в Викусе убийцу. — Так что же, нас убили бы тараканы?
— Тараканы? — удивился Викус. — Нет, это не добавило бы им времени.
Снова он говорит непонятно. Что значит «добавить времени»?
— Но больше ведь никто не знает, что мы здесь, — произнес Грегор.
Викус озабоченно взглянул на него.
— Уж поверь мне, мальчик, к этой минуте всякая тварь в Подземье знает, что вы здесь.
Грегор с трудом справился с желанием оглянуться:
— По всей видимости, в этом нет ничего хорошего, я правильно понимаю?
— Да уж, — Викус покачал головой. — В этом нет решительно ничего хорошего.
Старик повернулся к выходу со стадиона. Шестеро бледных, с фиолетовыми глазами охранников открыли гигантские каменные двери — они с трудом сдвинули створки, давая Викусу и его спутникам дорогу.
Когда Грегор с Босоножкой протиснулись в дверной проем, дверь за ними тут же с грохотом закрылась. Они оказались в узком сводчатом тоннеле, освещенном факелами. Впереди колыхалось что-то темное и дрожащее. Грегор было подумал, что это еще одна летучая мышь, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что перед ними облачко крошечных черных мотыльков. Так вот что коснулось его лица, когда он ворвался на стадион!
Викус мягко раздвинул рукой эту завесу из насекомых:
— Эти мотыльки — отличная система предупреждения, лучшая, я полагаю. Если их потревожит незваный гость, это сразу улавливают летучие мыши. Система совершенна именно за счет своей простоты, — добавил он и исчез за летучей завесой.
Наконец из самой середины непрерывно трепещущих крылышек раздался его голос:
— Грегор Наземный, добро пожаловать в город Регалию!
Грегор бросил взгляд на Босоножку, сестренка была явно растеряна.
— Идем домой, Ге-го? — спросила она.
Он взял ее на руки и улыбнулся, надеясь, что улыбка получилась натуральной и беззаботной:
— Не сейчас, малышка. Нам сначала нужно кое-что сделать. А потом уже домой.
Грегор набрал в грудь побольше воздуха и шагнул в темное облачко.
ГЛАВА 5
Бархатные крылышки коснулись его лица, словно по нему провели мягкой кисточкой, и перед ним
