долларов.
– Скажите, мистер Ваносса, – любопытство жгло меня, – что вас заставило жениться?
– Деньги, – сказал он просто. – Карен скомпрометировала себя с видным политическим деятелем. Ей угрожал скандал, ее имя трепали бы все газеты. По ее мнению, единственный выход был в замужестве. Я был свободен, человек ее круга и без гроша. Сейчас я купаюсь в роскоши и, естественно, хочу, чтобы это продолжалось. Так вот, найдите ее, мистер Бойд. – Он еще сильнее вдавился в кресло и закрыл глаза. – Берта поможет вам выбраться отсюда, если не слишком занята пением своих псалмов, которыми надеется прогнать злых духов, наполняющих дом.
Я открыл рот, чтобы проститься, но увидел, что он уже спит. Через тридцать секунд я без помощи горничной очутился в мягком, теплом воздухе Шестьдесят седьмой улицы. Но понадобилось еще минут тридцать, чтобы убедиться в реальности окружающего меня мира. Не только Шестьдесят седьмой улицы, но и Манхэттена, Соединенных Штатов, всего того, что существует помимо мира Чарли Ваноссы. И только после этого я направился в сторону моста Трайборо.
Следуя детальным указаниям Чарли Ваноссы, я миновал Ньюпорт и выехал на узкую извилистую дорогу. Наконец я нашел дом возле частной бухточки, маленький оазис в окружающем зное. Высокая ограда и портал кованого железа, тщательно закрытый, преграждали доступ к дому. Я вышел из машины и подошел к решетке. На каменных столбах ни малейшего намека на звонок или что-либо похожее, ни души на аллее. На первый взгляд дом необитаем, окна закрыты шторами.
Я перелез через изгородь, аллея привела меня к дому. Я несколько раз позвонил, потом обошел дом. Прелестная зеленая лужайка, окруженная кустарником, обрывалась у прибрежных скал. Ступеньки, вырубленные в камне, вели на пляж. Солнечный день был идеальным для купания, а место явно выигрывало по сравнению с переполненными набережными Кони-Айленда. Я решил, что стыдно упускать такой случай, и спустился по лестнице вниз.
Чарли Ваносса был прав. Отличный выбор: чудесный золотой песок, кругом отвесные скалы. Пляж казался совершенно пустынным, за исключением какого-то белого пятна у самой воды. Когда я приблизился, пятно приняло точные формы. И какие! Обольстительные, великолепного цвета золотистого меда! Стоило приехать уже ради того, чтобы посмотреть на ее спину и длинные черные волосы, небрежно спадавшие на обнаженные плечи… Шум моих шагов заглушался плеском волн. В душе обзывая себя бродягой и старым сатиром, я не мог оторваться от красивого зрелища.
Сделав над собой усилие, я громко кашлянул. Ее голова чуть приподнялась, но не повернулась.
– Что ты делал? – спросила она ледяным тоном.
– Вы хотите сказать – вообще в жизни? Или в последние часы?
– Как? Вы не?..
Она быстро перевернулась на спину, села и уставила на меня яростный взгляд. Мелкие песчинки прилипли к соскам ее маленьких грудей и к полным бедрам. Тип пылкой красавицы: темные пылающие глаза, черные волосы, прямой нос, хорошо очерченный и чертовски чувственный рот. Она ничуть не смущалась своей наготы, или ярость заставила ее забыть об этом. Как бы то ни было, я ничего от этого не потерял.
– Это частный пляж! – рявкнула она. – И если вы сейчас же, немедленно не уберетесь, я не знаю, что…
– Мы не представлены друг другу по всем правилам этикета, но вы так мало от меня скрыли, что у меня впечатление, будто мы уже старые друзья. Меня зовут Бойд. Дэнни Бойд. А вы, я полагаю, миссис Ваносса…
– Бойд! – В ее устах мое имя прозвучало как оскорбление. – Я никогда не слышала о вас и не желаю слышать. Убирайтесь отсюда!
– Договорились. Успокойтесь, я ухожу. Но меня нанял ваш муж. Я должен всего лишь поговорить с вами.
– Чарли вас нанял? – Она ошалело посмотрела на меня, а затем расхохоталась. – Ах, нет! Это же смешно! Не хотите ли вы сказать, что вы профессиональная ищейка, Бойд?
– Частный детектив, – буркнул я.
– И Чарли вас нанял, чтобы вы нашли доказательства, которые позволят ему получить развод? – Ее тело сотрясалось от смеха, это стоило видеть. – Честное слово, он чокнулся, бедняга!
– Позвольте мне вставить слово? Из его объяснений я понял, что ничто не страшит его так, как развод. Он знает, что вы здесь с Петером Пеллем, но сходит с ума при мысли, что в ближайшие дни вы не вернетесь к домашнему очагу, чтобы оплатить счета до конца месяца.
Смех прекратился. Она холодно посмотрела на меня, потом сконцентрировала свое внимание на абстрактных узорах, образованных песчинками на левой груди, и стала скидывать их кончиками пальцев. Серебряный ноготь небрежно царапал упорствующие песчинки на коралловом острие. Потом она вспомнила, что не одна.
– Раз так, я, пожалуй, вернусь сегодня вечером. Этот дурень Пелль пошел в дом часа два назад, чтобы принести выпить, и больше я его не видела. Если он не сломал себе ногу, то, наверное, уже на пути в Нью-Йорк. Эти скоморохи склонны к любви только в свободный день.
С невинным видом я спросил:
– А разве с замужними женщинами это не так?
– Смеетесь? – презрительно фыркнула она. – Вы же видели Чарли… Если я захочу от него навсегда избавиться, мне достаточно быть чуть-чуть понастойчивее… Немного излишне утонченных ласк, и мой дорогой супруг от ужаса выпрыгнет в ближайшее окно!
– Это вполне вероятно, – изрек я. – Значит, я могу передать ему, что нечего беспокоиться? Вы вернетесь вовремя, чтобы избавить его от финансовых затруднений?
– Вы свободны, я сделаю все сама.
Она встала, стряхнула песок с бедер и направилась к лестнице. Пройдя шагов десять, обернулась.
– Пожалуй, вам лучше проводить меня в дом и выпить стаканчик, Бойд, – бросила она сухо. – Так что идите рядом, хватит пожирать меня глазами! Кроме того, если этот актеришка удрал, то мне не на чем выбраться отсюда. Ну а вы оправдаете свой гонорар, доставив меня лично живой и здоровой в объятия моего бессильного супруга.
– Буду счастлив. – Я догнал ее, и мы стали подниматься по каменным ступенькам. – Надеюсь только, что вы привезли с собой какую-нибудь одежду. Меня не затруднит привести в Манхэттен голую женщину, но не у всех такие прогрессивные взгляды.
Мы добрались до верха лестницы и пошли к дому через лужайку. Она вдруг резко остановилась и показала на большую спортивную машину, стоящую под навесом.
– Стало быть, он не уехал, – фыркнула она. – Спорю, этот притворщик устал и уснул с бутылкой водки в объятиях!
Дверь в задней части дома не была закрыта на замок. Карен толкнула ее и жестом пригласила меня пройти вперед.
– Вторая дверь налево ведет в солярий, – объяснила она. – Бар довольно большой. Приготовьте нам по стаканчику. Я приму душ и что-нибудь надену. Мне водку с мартини со льдом. Не ошибитесь в пропорциях: на восемь частей водки – одна вермута.
– Договорились, – сказал я, пожимая плечами. – А если я наткнусь по дороге на вашего парня? Что ему сказать? Что пришел снимать телефильм?
– Ограничьтесь тем, что всучите ему первую попавшуюся бутылку, – ответила она с олимпийским спокойствием. – Он провинился в том, что я уснула на пляже. Слышите шорох? Это с моего перламутрового тела тихонько слазит кожа. Подобные солнечные ванны, боюсь, заставят меня две недели заниматься любовью стоя! Так что можете засветить ему как следует. Не промахнитесь, Бойд!
Положительно, она имела нечто общее со своим чокнутым мужем: у обоих странный стиль разговора, не позволяющий задавать вопросы. Я в точности выполнил инструкции: толкнул вторую дверь налево и без всякого затруднения нашел огромный бар. По дороге не встретил никаких препятствий, ни малейших следов дрыхнувшего актера. Любовно отмерил напитки, выпил половину своей порции и закурил, спрашивая себя, зачем этот псих Чарли Ваносса платит тысячу долларов за возвращение жены, которой он не пользуется. Почему бы просто не позвонить и не попросить свою дражайшую супругу прислать чек по
