— Она решила, что больше не хочет, чтобы её так называли, — сказала Жасмель. — Теперь она хочет, чтобы её звали просто Мега.
Мега было её настоящим именем; Мегамег — уменьшительная форма от него. Его старшая дочь выросла, и младшая тоже быстро растёт.
— Ах, — сказал он. — Ладно. Так где же наша Мега?
— Играет с друзьями, — сказала Жасмель. — Мы повидаемся с ней позже.
Понтер кивнул.
— А вы двое чем планировали заняться сегодня утром?
— Мы думали, что все вместе поиграем в
Понтер посмотрел на него. Трион был, насколько Понтер мог судить, довольно красив: широкие плечи, далеко выступающий надбровный валик, чётко очерченный нос, глаза густого фиолетового оттенка. Однако причуды молодости не обошли его стороной — вместо того, чтобы свободно спадать по сторонам головы, его рыжеватые светлые волосы были зачёсаны налево и, должно быть, удерживались в таком состоянии какой-то липкой субстанцией.
Понтер уже готов был согласиться на игру в
— Нет, — сказал он. — Идите гуляйте. Встретимся вечером за ужином.
Жасмель пристально посмотрела на отца, и он понял, что она понимает, что на самом деле ему хотелось бы другого. Но Трион, не будь дурак, немедленно поблагодарил Понтера, подхватил Жасмель под руку и повел её прочь.
Понтер смотрел им вслед. Жасмель, вероятно, родит первенца через год на следующий, когда запланировано рождение 149 поколения. Тогда всё станет по-другому, подумал Понтер. Когда Двое станут Одним, он по крайней мере сможет нянчиться с внуком.
Автобус уже давно ушёл, улетев на Окраину за новой партией мужчин. Понтер повернулся и побрёл вглубь города. Наверное, стоит где-нибудь перекусить, а потом…
Его сердце подпрыгнуло. Вот уж кого он не хотел бы сегодня видеть, однако…
Однако вот она стоит, словно бы ждёт его.
Даклар Болбай.
— Здравый день, Понтер, — сказал она.
Разумеется, они с Даклар были знакомы много лет. Она была партнёршей Класт. В сущности, если кто и понимал по-настоящему, каким ударом для Понтера стала смерть Класт, то только Даклар. Но…
Но в его отсутствие она портила жизнь Адекору. Обвинить его в убийстве! Да Адекор способен убить Понтера, да и вообще кого бы то ни было, не более, чем сам Понтер.
— Даклар, — сказал Понтер, опуская обычную форму вежливости.
Даклар понимающе кивнула.
— Не могу осуждать тебя за то, что я тебе неприятна, — сказала она. — Я знаю, что вредила Адекору, а вредить чьему-то партнёру — всё равно, что вредить ему самому. — Она заглянула Понтеру в глаза. — Понтер, я прошу прощения. Я надеялась застать здесь и Адекора и извиниться перед ним тоже, но опоздала.
— Ты говоришь, что сожалеешь, — сказал Понтер, — но то, что ты делала…
— Я делала ужасные вещи, — прервала его Даклар, опуская взгляд к земле, к своим ногам, затянутым в матерчатые мешки на концах черных штанин. — Но я хожу к скульптору личности, принимаю лекарства. Лечение только началось, но я уже чувствую себя не такой… злой.
Понтер имел некоторое представление о том, через что прошла Даклар. Она не только потеряла партнёршу, которую делила в Понтером; задолго до этого она потеряла партнёра, Пелбона, которого однажды утром увели принудители. О, потом он вернулся, но не весь. Его подвергли кастрации, и их отношениям пришёл конец.
Понтер был неимоверно потрясён смертью Класт, но у него хотя бы оставались Адекор, и Жасмель, и Мегамег — они помогли ему справиться. Как же тяжёло должно было быть Даклар, у которой ни Пелбона, ни детей.
— Я рад, что тебе лучше, — сказал Понтер.
— Лучше, — подтвердила Даклар, снова кивнув. — Я знаю, что мне предстоит долгое лечение, но да, мне полегчало, и я…
Понтер ждал, что она продолжит, но она молчала.
— Да?
— Ну, — сказала она, пряча глаза, — просто, я вроде как одна… — Она снова замолкла, но потом продолжила без вмешательства Понтера: — И ты тоже один. И, в общем, когда Двое становятся Одним, чувствуешь себя таким одиноким, когда не с кем провести время. — Она коротко взглянула ему в лицо, но снова отвернулась, словно боясь того, что может увидеть.
Понтер был озадачен. Однако, если подумать…
Даклар была умна, а это всегда влекло Понтера. А в её волосах серебрились восхитительные серые пряди, сплетаясь с натуральными каштановыми. А ещё…
Но нет. Нет. Это безумие. После того, что она сделала с Адекором…
Понтер почувствовал покалывание в челюсти. Это иногда случалось, хотя чаще зимой поутру. Он поднял руку, чтобы почесать это место сквозь бороду.
229 месяцев назад ему сломали челюсть, и сделал это Адекор — они поругались из-за пустяка. Не приподними Понтер в тот момент голову, удар Адекора убил бы его на месте.
Но Понтер вскинул голову вовремя, и, хотя половину нижней челюсти и семь зубов пришлось заменить искусственными дубликатами, он остался жив.
И он простил Адекора. Понтер не выдвинул обвинений, и Адекор избежал скальпеля принудителя. Адекор прошёл курс лечения по контролю гнева, и за все месяцы, что минули с тех пор, он ни разу не замахнулся на Понтера или кого-либо ещё.
Прощение.
Он много беседовал с Мэре там, в её мире, о её вере в Бога и о человеке — якобы его сыне — который пытался научить прощению народ Мэре. Мэре была последовательницей учения этого человека.
Ведь, в конце концов, Понтер и правда один. Невозможно было предсказать, что Верховный Серый совет решит по поводу открытия портала в мир Мэре; и даже если они всё же решат его открыть, у Понтера не было абсолютной уверенности в том, что портал непременно откроется.
Прощение.
То, что он дал Адекору полжизни назад.
То, что система верований, которой придерживалась Мэре, ценила больше всего на свете.
И, по-видимому, то, в чём Даклар сейчас нуждалась больше всего.
Прощение.
— Хорошо, — ответил Понтер. — Ты должна помириться с Адекором. При этом условии я готов забыть о вражде, которая возникла между нами в связи с последними событиями.
Даклар улыбнулась.
— Спасибо. — Но потом замолчала, и её улыбка померкла. — Ты не возражаешь против моей компании — пока дети не освободятся, конечно? Я всё ещё
Она замолкла, не договорив, но её глаза снова на короткий миг встретили взгляд Понтера, и в них было явное предложение заполнить пустоту.
— До тех пор, — сказал Понтер, принимая решение, — да, до тех пор я буду рад твоему обществу.
Глава 4
