– Мне переодеться надо... – она настаивала робко и неуверенно. У нее, наверное, просто сил не было на сильное противодействие. – Ты даже не представляешь, где я была... Они меня за решетку сунули... В клетку... Со всякими... Там бомж какой-то... У него рана на голове... И черви в ране... Он все ко мне поговорить о жизни лез...
– Бомжи любят рассказывать, какими они были раньше значительными людьми... – сказал я со знанием дела. – Рассказывал?
– Рассказывал...
– Я рассказывать о себе не буду, у нас есть еще о чем поговорить... К тому же я не бомж, и раны на голове в настоящий момент у меня нет, тем более с червями... Пойдем... Информация будет поступать ко мне домой...
– Какая информация? – не слишком заинтересованно спросила Анжелина.
– Важная... Касающаяся тебя...
На первом этаже я позвонил в квартиру к дворнику. Вышла его жена, но дверь широко не раскрыла, чтобы не высунула наморщенный в рычании нос Марфа, овчарка дворника.
– Дома дядя Леша?
– Алексе-ей... – позвала она.
Дядя Леша вышел, и Марфа все же выскользнула, подозрительно нас обнюхала. Но при хозяине она агрессивности не проявляла, хотя не проявляла и приветливости. По крайней мере, хвостом не пошевелила. Анжелина, кажется, даже не заметила, что собака ее обнюхала.
Я молча протянул дяде Леше пятьсот рублей и ключи от машины.
– Понял, Стас Палыч...
Это мой персональный охранник, золотой и честный человек. За пятьсот рублей, когда мне не хочется отгонять машину на стоянку, дядя Лешка ночует в машине вместе с собакой. И я и он довольны. Три-четыре раза в месяц – и ему уже существенная прибавка к зарплате...
Вопреки угрозам и непоколебимым вроде бы законам физики Анжелина без проблем уложила обещанные три часа минут в двадцать... То есть не смогла долго в ванне сидеть и отмокать от нервной обстановки «обезьянника». Я предполагал это заранее, потому как предупредил ее, что «зарядил» информацию на поиск. Я дал ей надежду вместе со мной побороться за свое оправдание. Это ее небольшой и нестремительный «взлет», необходимый для последующего «падения», потому что без «взлета» и «падения» соответствующей степени тяжести не бывает. А вот «падение» после «взлета» бывает очень утомительным для нервной системы. «Взлет» – «падение»... «Взлет» – «падение»... Много раз повторяются... Это изматывает предельно, теряется ориентация в событиях, хочется немедленного – немедленного! – выхода из ситуации... И я начал ее изматывать... Конечно же, она сидела в ванной и думала о том, на что я обещал дать ей хоть какие-то ответы. И, выйдя в комнату в моем махровом халате с рукавами, закатанными до локтя, подметая пол полами, увидела меня задумчиво сидящим в кресле с трубкой мобильника в руке.
– Звонили? – с надеждой спросила, прикладывая к мокрым волосам полотенце.
– Кто такой Гантов Александр Витальевич? – вопросом на вопрос ответил я.
– А что? – не поняла Анжелина и сощурилась, как от неприятного воспоминания. Не надо ей так щуриться, это делает ее некрасивой и сразу подчеркивает морщинки вокруг глаз. В другое время на морщинки внимания не обращаешь, а стоит только сощуриться, глаз за них цепляется. В ее положении можно было бы себе и имиджмейкера завести, который не только речи готовит и одежду подбирает подходящую к каждому отдельному случаю, но еще и за манерами следит.
Но, наверное, ей и правда было неприятно вспоминать этого человека. Мне на ее месте это тоже было бы неприятно.
– Кто он такой?
– Был у нас одним из исполнительных директоров... Два года проработал... Директор сектора реализации...
Очень скромно, Анжелина Михайловна... Так скромно, что это не дает никакой информации человеку, желающему помочь тебе. Так нельзя, так ты себя не доведешь до соответствующего состояния, потому что я не смогу помочь тебе в это состояние войти. А тебе войти в него необходимо...
– Что еще можешь про него сказать?
– При чем здесь Гантов? – она явно не желала входить в подробности и поднимать на поверхность пену от старых неприятностей, когда новые весомой волной налегли.
– На тебя сейчас работают три высококлассных специалиста из КГБ... – сказал я.
– Из ФСБ... – поправила она с легкой агрессией в голосе. Значит, ванна пошла ей не на пользу. Анжелина начала голову поднимать, и ее стоит чуть-чуть опустить ближе к настоящей ситуации, пригнуть, чтобы не вошла во вкус и быть агрессивной больше не смела...
– Нет, в ФСБ они не работали... Они работали в КГБ, а потом стали работать на себя... Частный сыск... Но специалисты высочайшего класса, каких в нынешней ФСБ не осталось... Связи потрясающие... Вплоть до Кремля... Многих «на крючке» держат и потихоньку в информационном плане доят. Они задали вопрос...
Анжелина упала в кресло. Обреченно. Таким образом согласилась отвечать.
– У нас с ним были интимные отношения... – начала неуверенно, но тут же голос повысила: – Любовником он моим был. И пытался обокрасть «Евразию»... По-крупному... Я уволила его... Тихо, правда, без скандала... Но – уволила...
– Уголовного дела не заводилось... – сказал я утвердительно.
– Нет... Не заводилось... Около миллиона рублей он увести сумел... В общей сложности... Потом заметили... Я на это рукой махнула... Списали на убытки... Просто выгнала его, и все... Это было как раз накануне нашего с тобой знакомства... Откуда ты про него знаешь? И это все твои спецы?..
– Такие дела всегда следует доводить до логического завершения, – не ответив, выложил я банальную сентенцию, как нечто сокровенное. – А что Гантов делал сегодня на складе? Когда грузовики пришли...
– Нечего ему там было делать... Совершенно нечего... Не знаю вообще, как его пустили туда... Может быть, к знакомым пришел... Он везде старался знакомых на случай завести... Его все знали, он всех знал... Он такой... Обаятельный...
– Тем не менее его пустили, и вертелся он как раз около только что пришедших машин... Кроме того, Гантов был связан с наркодилерами... Его уже привлекали к одному уголовному делу по наркоте, но он сумел вывернуться и выступал только в качестве свидетеля... Четыре года назад...
– Он и сам... Баловался...
Я надолго и красиво задумался, неотрывно глядя на Анжелину. Роль сыщика-аналитика, сводящего концы с концами в таком запутанном деле, мне, кажется, вполне удавалась. Анжелина молча ждала, когда я перестану размышлять. Но размышлять мне было не о чем, потому что все было давно просчитано и каждая деталь должна была появиться в свое время. Она вовремя и появилась. Трубка подала голос, я ответил, выслушал бессмысленную болтовню Толика Волка, кажется, уже успевшего прилично набраться по случаю удачного начала дела, тем не менее расписание звонков пока еще выдерживающего. Хорошо, что он песни петь не начал. С ним и такое может случиться... Но, выслушав его, «перевел» болтовню по-своему, как «перевел» бы и песни, вздумай он их в самом деле исполнить. Тем не менее Толяна я аккуратно и сдержанно поблагодарил...
– Тебе что-то говорит название такой фирмы – «Транссиб»?
– А тебе оно ничего не говорит?
– Я знаю только Транссибирскую магистраль... Из школьных учебников... Это, кажется, была не фирма... И сейчас Транссиба как такового, кажется, не существует... Впрочем, я даже этого не знаю точно...
– Ты вообще по магазинам не ходишь? – она возмутилась, потому что для нее, как для женщины, занятой в торговле, магазин – дело почти такое же, как для священника храм.
– А зачем тогда я держу домработницу? Она ходит по магазинам... Через два дня на третий приходит, делает уборку и приносит из магазинов все, что мне требуется...
– ООО «Торговая марка „Транссиб“, так они официально называются, – наш основной конкурент. Аналогичный профиль, сходные технологии торговли...
Я начал умело и неторопливо подводить ее к версии.
– Были конфликты? Настолько серьезные, что их трудно было разрешить...
– С их стороны была попытка слияния и поглощения... Агрессивная... Еще когда мы только-только на ноги вставали... Мы выстояли и теперь уже «Транссибу» не по зубам...
– Гантов сейчас работает там. Но не выложит же он, мне кажется, да и сам «Транссиб» не выложит двенадцать миллионов баксов, чтобы тебя подставить...
– Не выложат... – согласилась она.
– Но подстава очевидная... Значит, кто-то выложил... А с подставой бороться невозможно, если не имеешь на руках более сильных козырей... Тебя, предположим, просто уберут на зону... Что тогда будет с «Евразией»?
Анжелина плечами передернула. Раздражается от одной такой мысли.
– Развал будет... Я – незаменима... Все держится на личных связях. Я раньше в министерстве работала... Связи прочные... Когда я в отпуск уезжаю, за месяц развал происходит... И в отпуске мне приходится по двадцать раз в день звонить, чтобы удержать положение...
– Допустим, они своего добьются и тебя уберут... Вот тогда и может наступить, как ты говоришь, «слияние и поглощение»...
– Может...
– Это дело может стоить двенадцать миллионов?
– Едва ли... Хотя кто знает...
– Значит, может... – сделал я вывод. – А какие отношения имеет «Транссиб» с Государственной думой?
Она посмотрела на меня, как на колдуна. Слава богу, на костер меня отправить не в ее власти. Но не зря же я столько времени готовился, чтобы именно колдуном и показаться. Неожиданные знания в посторонних областях всегда поражают воображение. И не пользоваться этим – грех...
– Это-то тебе откуда известно, если ты «Транссиб» не знаешь?
– Мне неназойливо подсказали...
Она в восхищении головой покачала, оценивая так, думаю, деятельность бывших сотрудников КГБ, занявшихся частным сыском.
– Один из их основных учредителей там заседает...
– Вот-вот... Был звонок от какого-то помощника депутата Виктору Нургалеевичу... Не конкретно, не назойливо, но... Давят...
