письмо самыми теплыми словами, выразил надежду на скорую встречу, сообщил, что сильно скучает. Тори надеялась, что ей не придется возвращаться домой, и испытывала из-за этого чувство вины.
— Я уверен, что Патрик проявляет осторожность, — сказал дядя Симес, — и держится в стороне от театра военных действий.
Тори оторвала взгляд от письма и улыбнулась:
— Конечно.
Глава 2
Пушечное ядро с громким, пронзительным свистом рассекло воздух. Ник Кинкейд тотчас узнал этот звук. Все еще стоя на коленях, он поднял голову; ослепительное сияние полуденного солнца заставило его прищуриться. Сквозь раскаленное дрожащее марево Ник увидел стелющийся над бескрайней равниной густой дым. Его нос раздражали запахи крови, пыли и пороха. Он с новым усердием принялся резать кожаный ремень, которым сумка с почтой была привязана к мертвому мексиканскому курьеру. Пальцы Ника горели, но он не помнил, когда ободрал их. Наконец ремень освободился, Ник дернул его и вскочил на ноги.
Он сделал это вовремя.
Ядро упало с неба, несколько раз отскочило от земли и оставило на ней борозду, задев мертвого курьера. Сухие желто-коричневые травинки взлетели вверх. Сгоревший порох издавал запах раскаленной серы; медный шар блестел на солнце. Мексиканцы еще не осознали, что медные пушечные ядра летят слишком медленно и являются неэффективным оружием. Они приносили смерть лишь случайно — в отличие от мексиканских солдат, мастеров рукопашного боя, искусно использовавших свои испанские штыки. Если бы у Ника был выбор, он предпочел бы ежедневно иметь дело с ядрами.
Похоже, его ждал такой выбор.
Американские артиллеристы торопливо выкатили легкую пушку на ровный участок и открыли огонь. Грохот этих подвижных полевых орудий был отнюдь не впечатляющим, но заряды крупной картечи несли смерть большому количеству врагов, со свистом пролетая над полем боя. Наступавшие мексиканцы падали как подкошенные. Ник оказался между двумя армиями.
Над его головой пронеслась очередная порция картечи, и он бросился на землю за серебристо-голубой куст колючей агавы. Перекатился на спину и взвел затвор своей винтовки.
Лист агавы уколол его в бедро. Здесь не сумел бы спрятаться и кролик. Выругавшись, Ник подтянул под себя ноги и осмотрел голую равнину. Впереди, на расстоянии в двести ярдов, у края прерии виднелось единственное приличное укрытие — чапарель. Оказавшись в зарослях кустарника, он доберется до позиций американцев. Это был единственный шанс. Возможно, американцы узнают своего разведчика прежде, чем застрелят его. Возможно.
Бой продолжался, противники сближались, зажимая Ника с двух сторон. Он тихо чертыхнулся. Попытка добраться до американцев в такой близости от врага равнозначна самоубийству. Он должен рискнуть и добежать по открытой местности до чапарели на глазах у мексиканцев. Нелегкая задача… Ник заметил какой-то блеск и повернулся, прищурив глаза. Солнечный свет отражался от штыков, сабель и начищенных пуговиц. Отряд мексиканских кавалеристов устремился к правому флангу американцев. Отвлекающий фактор — именно в нем нуждался Ник.
Под крики командиров и треск выстрелов Ник побежал зигзагом по тлеющему дерну, заваленному трупами. Его сапоги глухо врезались в сухую землю, поднимая столбы пыли, но он не мог остановиться или сбавить скорость. Двести ярдов — большое расстояние, когда возле уха свистят неразборчивые пули.
Не преодолев и половины пути, Ник услышал жужжание американского ядра — более точного и опасного, чем мексиканское. Он метнулся к неглубокой траншее, у края которой лежали черные камни, заметно выделявшиеся на фоне желтой прерии. Чертыхаясь, Ник бросился в канаву; на него обрушился град из кусков земли и камней. Он упал на чей-то распростертый труп. Оторопев, Ник дернулся в сторону и вдруг понял, что «труп» еще жив.
На грязном окровавленном лице блеснули полные страдания голубые глаза. Засохшая кровь склеила прядь рыжих волос. Губы несчастного дрогнули в вялой улыбке.
— Рад тебя… видеть, дружище, — произнес он с сильным ирландским акцентом. — Ты дашь мне немного воды… облегчишь страдания умирающего?
В нескольких ярдах от них упало ядро. В воздух полетели камни, куски земли и металла. Ник инстинктивно пригнулся, накрыв собой раненого. Когда смертоносный град прекратился, Ник сел, отряхнулся и посмотрел на незнакомца.
— Черт возьми, что вы здесь делаете? — Он открыл флягу и протянул ее мужчине. — Штатским тут не место.
— И я мог бы… сказать вам то же самое… приятель. — Окровавленные руки крепко сжали флягу. — Однако вас послал Господь…
Ник пожал плечами:
— Ситуация может измениться в любую минуту. Еще рано делать выводы, но, похоже, наши ребята уничтожают мексиканскую кавалерию. Если они разобьют ее, Аристе останется только нанести удар по левому флангу, и в таком случае нас раздавит пехота. Надо поскорее убираться отсюда.
Застонав, человек покачал головой:
— Я ранен слишком… серьезно. Оставьте меня. Спасайтесь сами. Только дайте мне револьвер… Я лучше застрелюсь, чем позволю врагу…
Ник опустил взгляд; справа под грудью мужчины на белой рубашке алело пятно свежей крови. Однако Ник не хотел оставлять раненого разъяренным мексиканцам.
— Я не могу дать вам револьвер. Извините. Похоже, вам придется идти со мной. Сделайте еще пару глотков. Когда стрельба утихнет, мы попытаемся выбраться отсюда.
