холод.
— Уйди с лини огня, Енот, — сказал Джеймс.
— Я не боюсь…
— Постарайся выжить и насладиться свободой. Ступай!
Парень бросился в заросли. Джеймс видел, как первые ряды солдат сомкнулись, чуть отступили и перегруппировались.
Еще один батальон пошел в наступление через болото, стреляя, перезаряжая ружья и снова стреляя… Солдаты падали, истекая кровью, умирали…
Затаившись, Джеймс некоторое время наблюдал за происходящим, потом поспешил к своему коню. Вскочив на него, он заметил, что еще один батальон заходит с правого фланга. Тут Джеймс понял, что вскоре повсюду начнется рукопашный бой. Даже там, где он оставил Типу.
Тила, услышав первые выстрелы, хотела спрыгнуть с дерева, однако Джеймс велел ей ждать. Он умеет сражаться и знает, как уцелеть. Значит, нужно повиноваться ему.
Выстрелы звучали все ближе и ближе. Тила услышала крики на языке мускоги. Она знала несколько слов, но сейчас не понимала, что произносят эти возбужденные громкие голоса.
Раздались крики боли. Стало быть, пули достигли цели. Затем наступила тишина, а потом…
Снова выстрелы и жуткие вопли индейских воинов перед атакой.
Совсем рядом с ней вдруг заговорили по-английски;
— Теперь осторожнее, ребята. Мы отрезаны. Бегите на высотку, прячьтесь за деревьями. Перезарядите ружья и готовьтесь открыть огонь по моей команде.
Тила оторопела, узнав этот голос. Высокий, растрепанный, покрытый грязью и кровью молодой человек вел десяток солдат в рощицу, простиравшуюся перед ней.
Джон Харрингтон!
Его люди быстро заняли позиции, с непостижимой быстротой перезарядили ружья. Они раздирали зубами полотняные мешки с порохом. Металл скрежетал, когда они загоняли пули в ружья.
Семинолы вновь издали боевой клич. Тила обмерла от ужаса и чуть не закричала, — когда обнаженные, раскрашенные индейцы кинулись к холму.
Прогремели выстрелы, и три индейца упали. Три индейца, следовавшие за упавшими, прицелились.
Молодой солдат, стоявший под деревом, вскрикнул: его ранили в плечо. Джон отчаянно выругался, когда пуля угодила ему в руку. Еще один солдат упал, не издав ни звука.
Индейцы были уже повсюду. Начался рукопашный бой.
Солдаты пустили в бой сабли, ножи, приклады. Индейцы наступали. Солдаты сражались отважно. Падали и индейцы, и белые. Джон стоял под дубом, отдавая приказы своим людям:
— Отступайте к востоку, соединитесь с основными силами. Едва солдаты устремились на восток, два индейца бросились за ними. Еще двое уставились на Джона, зловеще улыбаясь. Джон здоровой рукой поднял ружье, как дубинку. Он смотрел в лицо смерти.
Вдруг Джон покачнулся и упал. Индейцы с воплями подскочили к нему.
Объятая ужасом, Тида, не думая о последствиях, соскользнула с дерева и закрыла собой Джона. Подняв голову, она увидела удивленные взгляды двух индейских воинов. Только тут она поняла, что они сейчас прикончат не только Джона, но и ее. А потом скальпируют.
— Нет! — Она вскочила, но ни на шаг не отошла от лежавшего в беспамятстве Джона.
Внезапно тот открыл глаза, и в них мелькнул ужас.
— Типа! Тила, ради Бога. Дикари убьют тебя! Как ты попала сюда? Уж не умер ли я?
— Ты не умер. Молчи!
Она вытащила амулет Джеймса и показала его индейцам.
Лица их выразили удивление. Один из индейцев подошел к ней и потрогал серебряный полумесяц. Тила затаила дыхание, пока они говорили друг с другом. Но когда один повысил голос, она отступила. И тут раздался грохот копыт.
Джеймс вылетел на поляну, спешился и, держа в руке нож, бросился к индейцам. Он прокричал что-то на языке мускоги, яростно и властно. Джеймс взмахнул ножом: это означало, что индейцы должны уйти.
Хотя его голос звучал уверенно, Тила видела, как он боится за нее. Джон с трудом поднялся.
— Джеймс, друг мой, уведи отсюда Тилу…
Один из индейцев бросился на Джеймса. Тот, оттолкнув Тилу к Джону, уклонился от удара. Пнув индейца ногой в живот, он подмял его и ударил о дерево. Индеец рухнул на землю.
Второй индеец, издав боевой клич, кинулся на Джеймса, и они сцепились, клубком покатившись по земле. Тила схватила ружье Джона, дрожащими руками зарядила его, но не решилась выстрелить, опасаясь ранить Джеймса.
Вдруг индеец взвыл от боли: Джеймс, пытаясь выбить нож, сломал ему руку. Джеймс вскочил, закричал на воина и поднял его на ноги. Минуту постояв, ошеломленный индеец кинулся в чащу.
— Вы спасли мне жизнь. — Джон прислонился к стволу дуба, но тут глаза его закрылись, и он упал без сознания.
— Ты покинула укрытие! — гневно воскликнул Джеймс.
— Мне пришлось, иначе они убили бы Джона. Джеймс опустился на колени перед раненым другом.
— Ему прострелили руку, он потерял много крови, — пояснила Тила.
— Позволь оторвать кусок твоей нижней юбки.
— У меня осталось немного серы, нужно обработать рану. Джеймс разорвал мундир Джона и очистил рану. Тила с радостью убедилась, что кость цела, и наложила жгут.
— Что ты им сказал? — спросила она. — Как заставил их уйти?
— Я сказал им, что наступают солдаты.
— Прекрасно.
— Но это правда. Тила вздрогнула:
— О Боже, что же нам делать? Мы же не можем оставить Джона! Вдруг солдаты пройдут мимо, не заметив его? Тогда он умрет.
— Да.
— Но… но нам нужно ехать…
— Мы никуда не поедем, — твердо сказал Джеймс.
— Что?! — Тила не верила своим ушам. — Но это безумие! Необходимо что-то придумать, иначе тебя схватят! О нет, мы должны уйти!..
Безумие? Да, она права, но Джеймс внезапно принял решение.
— Мы никуда не поедем. Прости, любовь моя, но мы не вправе оставить Джона умирать. И еще…
— Что? — прошептала она.
— Я причиняю вред тебе, Тила. И нашему ребенку.
— Но…
— Я устал от этого. Не то чтобы я хотел жить в другом месте, но не хочу больше убегать. Когда-то я считал бегство своим единственным шансом. Даже в отсутствие Оцеолы индейские вожди знают, что я им не враг. Более того, понимают, что я стою гораздо больше живой, чем мертвый, и никогда не нарушаю слова. Сейчас я намерен доказать белым, что ни в чем не виноват.
— Но тебя обвиняют в ужасных деяниях, а мы сейчас на поле боя…
— Я готов предстать перед всеми и доказать, что все это — ложь.
— Джеймс, тебя будут судить, и неизвестно…
— У меня есть надежда. Ты дала мне ее. Благодаря тебе я поверил, что есть справедливые люди независимо от цвета кожи. — Джеймс прижал к себе пораженную Тилу. — Нам нельзя упустить этот шанс. Я сделаю все ради тебя. Но и ты поверь в меня. Поверь, что я останусь таким же сильным в твоем мире цивилизованной жестокости, как и в своем.
Она пристально вгляделась в Джеймса и, улыбнувшись, поцеловала его.
— Я верю! О Господи, конечно же, верю!
И тут они услышали топот копыт.
