совместную операцию, и, хотя первой руководил не я, знаю, что Александр Игоревич зарекомендовал себя там отменно...
Начальники охраны посмотрели на Александра с некоторым любопытством, но не более.
– Александр Игоревич у нас, в некотором роде, уникум. Обладает удивительными способностями к аналитической деятельности. То, что про него рассказывали, когда он был нашим сотрудником, вызывало некоторое, признаюсь, недоверие, пока я сам не убедился в правильности выводов, которые он предлагает, – продолжил Владимир Васильевич. – Так что рекомендую и вам при необходимости обращаться... Сейчас мы обговорим некоторые важные вопросы, поэтому я попросил бы...
Он посмотрел на водителя из президентского гаража и на своих офицеров. Последние сразу поняли.
– Мы подождем в соседнем кабинете.
– Да, там сейчас свободно, – кивнул Астахов.
Они вышли, и даже водитель не стал возражать, утверждавший, что он подчиняется только начальнику гаража, а не начальнику охраны.
Астахов сел на место и стал коротко, как на армейском совещании, докладывать, а отнюдь не рассказывать о сложившейся ситуации. Он не углублялся в суть мыслей Басаргина, которые сам только что выслушал, а излагал только факты, влияющие или могущие повлиять на развитие событий. То есть выдавал сугубо концентрированную информацию для охраны.
– Я, кстати, принес дискету с требуемыми материалами. Там шесть писем и семь ответов на них, – сообщил начальник охраны жены президента. – Всего тринадцать файлов.
– Даже тринадцать? – удивился Басаргин. – Любопытно было бы на них взглянуть. Должно быть, Рафаэль Темирканов имеет слабость к эпистолярному жанру.
– Вы пока знакомьтесь с перепиской, а я, с вашего позволения, приму собственные меры, чтобы выяснить, кто выделял Ажигову машину. К сожалению, это не так просто, как кажется, потому что заказ приходит только через компьютер. И не всегда удается узнать, от кого он поступил. – Начальник охраны президента достал сотовый телефон, оглянулся, словно искал укромное место в кабинете, но такового не нашлось, и он вышел все-таки в коридор, чтобы никто не слышал его разговор.
Генерал тем временем вставил дискету в компьютер, который находился у него, похоже, всегда в «спящем» режиме. И по очереди распечатал все тринадцать файлов. Басаргин принимал листы по одному и быстро перечитывал их, раскладывая по столу в порядке очередности написания.
– Жена президента сама пишет или у нее есть редактор? – поинтересовался он.
– Сама, – ответил начальник охраны. – Она филолог по образованию и даже, я слышал, пыталась в юности заниматься литературой всерьез.
– И что?
– Поговаривают, что рецензенты отбили у нее такую охоту. Но не будем терять время. Так что вы скажете относительно этих писем? Они укладываются в вашу версию?
– Можно, я возьму паузу на обдумывание...
Александр еще дважды перечитал каждое послание. Вошел начальник охраны президента и молча сел. Наконец бумаги заняли на столе первоначальное положение, и Басаргин откинулся на спинку стула.
– Конечно, если возникнут сомнения, я не возражаю против проведения филологической экспертизы. Однако у нас нет лишнего времени, и потому, мне кажется, мы можем справиться своими силами.
– По какому поводу нужно заключение эксперта? – спросил начальник охраны президента. – Я филолог по гражданскому образованию и, возможно, смогу быть вам полезным.
– Первое письмо Заремы к президенту писалось под ее диктовку медсестрой, потом слегка правилось местным непрофессиональным литератором. Второе письмо написано другим человеком. Совершенно другой стиль. Требовательный и жесткий, не свойственный Зареме. Я бы сказал, что это писал один из боевиков. Есть у Умара Ажигова помощник, бывший школьный учитель русского языка и литературы. Естественно предположить здесь его творчество. Остальные письма, написанные от ее имени, выполнены профессиональным литератором. Я утверждаю, что это работа Рафаэля Темирканова, поскольку близко от Заремы другой литератор не появлялся. Скорее всего, сама Зарема этих писем даже не читала. Может быть, дала согласие, чтобы кто-то от ее имени обратился к жене президента, поскольку последняя обещала помощь. И, скорее всего, это было разовое согласие, потому что по характеру своему она очень скромная, хотя и гордая женщина, и никогда не позволит себе быть назойливой.
– Можно мне взглянуть? – вежливая фраза прозвучала уже после того, как начальник охраны президента придвинул листы распечатки к себе, и потому Басаргину даже не потребовалось ответить на просьбу.
Чтение заняло несколько минут. Остальные ждали заключения филолога по гражданскому образованию, никогда в жизни не соприкасавшегося с филологией после выхода из стен университета.
– Я рискну согласиться, – произнес он наконец, – хотя не могу знать людей, которые писали это. Совершенно разный стиль, разный уровень литературных способностей. Первое письмо в самом деле только чуть-чуть, видимо, подправлено. Второе, хотя и грамотно написано, но не по-женски. И с некоторой долей наглости, что ли... Остальные же – по-восточному витиевато и очень хитро.
– Да, – Басаргин кивнул. – Темирканов всегда был силен в казуистике. И в уме, и в знании человеческой психологии ему не откажешь. Обратите внимание, как тонко он подводит жену президента к тому, чтобы преподнести в дар детскому дому пять компьютеров. Он ведь просто рассказывает о том, что благотворительный фонд «Сироты Чечни» подарил русским детям-сиротам пять компьютеров, потому что компьютеров детям явно не хватает. И только одно многоточие в конце предложения говорит о том, что это – жертва. Принесенная, несмотря на то, что детям Чечни самим живется не сладко. А они в знак дружбы все же готовы на такой дорогой подарок. И еще посмотрите, как мастерски гасятся вопросы, которые могут закономерно возникнуть у жены президента. Гасятся простой благодарностью, потому что письмо к Зареме было опубликовано в газетах и нашлись в республике люди, которые согласились ей помочь. Ведь первое письмо было написано отчаявшимся человеком. А теперь перед нами уже человек другой. Человек, знающий себе цену и ценящий постороннее участие в своей судьбе, человек, глубоко благодарный. Разве это не может не вызвать симпатию?
– Может быть, – согласился Астахов. – Только что эта симпатия дает Умару Ажигову? Одной симпатией не заманишь в ловушку.
– К симпатии добавлены сочувствие и участие. Как офицеры силовых структур, вы все прекрасно знаете, что соучастие в преступлении спаивает преступников. Попробуйте допустить, что соучастие в добром деле спаивает и добрых людей. Я считаю это бесспорным. Но сюда же приплюсую не только соучастие в помощи детскому дому, но и участие в судьбе мальчика. Подумайте о себе... Если вы окажете какому-то человеку, вам совершенно лично незнакомому, серьезную помощь, которая перевернет всю его судьбу – неужели вам не захочется на этого человека взглянуть? Вы, мужчины, люди более жесткого склада ума и характера. А что же говорить о женщине. Давайте проследим за трансформацией образа, представленного жене президента, потому что это явно не сама Зарема трансформировалась, а только образ, созданный профессиональным литературным умом. И именно эта трансформация помогла исправить впечатление, произведенное вторым письмом, где, кажется, сквозит желание разговаривать на «ты».
Темирканов очень тонко и плавно показывает и обосновывает переход от униженного и отчаянного состояния к состоянию уверенного в себе и даже знающего себе цену человека. И как ловко и логично это выглядит... У Заремы якобы появилось дело, которому она отдает себя и от которого чувствует удовлетворение. Она занята в работе благотворительного фонда «Сироты Чечни». Происходит опять якобы перелом сознания. От первоначальной личной боли и страдания Зарема в третий раз якобы переходит к пониманию боли общей. И это осознание помогает ей перенести свою трагедию легче и осознать свою значимость.
– Я не очень понимаю, – сказал начальник охраны жены президента, – почему вы постоянно говорите о том, что Темирканов выдумывает эту историю. Раз за разом вы повторяете слово «якобы»...
– Потому что благотворительный фонд «Сироты Чечни», – за Александра ответил генерал, – является международной организацией, занимающейся сбором средств на терроризм, преимущественно в мусульманских странах, а в нашей стране по сути дела является простой фикцией, хотя и официально зарегистрированной.
– Есть и еще одна причина, убеждающая меня, что Зарема не писала этих писем, – добавил Басаргин. – Во время командировки в Чечню, буквально за несколько дней до своего отъезда, я устроил Зарему работать на воинский склад. На второй день она, очевидно, на глазах малолетнего сына-инвалида была изнасилована начальником складов, подполковником внутренних войск, и зарубила этого подполковника лопатой. После этого бежала. За ней устроили погоню прапорщики-кладовщики. Очевидно, они ее догнали. Но тут подоспел Умар Ажигов со своими людьми. Прапорщиков расстреляли. Следствием установлено, что вечером предыдущего дня убитый Заремой подполковник пьянствовал в компании Умара Ажигова. И логично предположить, что изнасилование совершено по просьбе Умара, чтобы довести Зарему до отчаяния. Естественно, рассчитывать на убийство Умар не мог. Ему просто очень повезло, что Зарема так проявила свой гордый характер.
Теперь, что касается характера... Насколько я знаю эту женщину, насколько я понял ее – это откровенный и хороший человек, который борется, как может, с обрушившимися на нее несчастьями. Как всякий человек, она способна на хитрость. Но на подлость не способна. Самая большая ее беда – она простодушна и откровенна с людьми, которым эти качества не всегда свойственны. И часто из-за этого страдает. И я убежден, что Зарема обязательно написала бы жене президента о случае, произошедшем на складе. Иначе та могла оказаться перед фактом, что она общается с убийцей, находящимся в розыске. Да, Зарема сейчас в федеральном розыске. Исходя из упомянутых черт характера этой женщины, я предполагаю несколько вариантов. Первый – письма писались вообще без ведома Заремы. Второй – они писались с ее ведома, но не так, как она хотела. И третий, самый, на мой взгляд, вероятный – было несколько вариантов писем, точно так же, как и ответов. Она диктовала один вариант, тот, который хотела довести до жены президента. Темирканов писал и отсылал свой вариант. Получал ответ, но тут же писал новый ответ, чтобы показать его Зареме. И здесь требовался очень четкий и логичный план, который должен был привести к одинаковому результату для первой и второй серии посланий. То есть последнее письмо жены президента можно было бы смело показать и Зареме в том виде, в котором оно придет. Вот это письмо, сообщающее Зареме, что завтра в то же время, которое психотерапевт детского дома назначил для приема Заремы с Арчи, жена президента приедет без предупреждения в детский дом и привезет детям в подарок пять компьютеров для компьютерного класса. Там они должны и встретиться. Жене президента очень хочется посмотреть на маленького Арчи...
– И как вы представляете себе дальнейшее развитие событий? – спросил начальник охраны президента.
– Достаточно просто, – ответил генерал Астахов. – Нам и вам, конечно, легче прямо сейчас поехать и арестовать Умара Ажигова вместе с Заремой Бадамовой. Взрыв детского дома предотвращен. Выявлен единственный путь, по которому президент может проследовать к детскому дому...
– Мог бы проследовать, – поправил генерала Басаргин.
– Единственный путь, по которому мог бы проследовать к детскому дому президент. Весь вероятный участок находится под контролем наших специалистов.
