было ключа, пришлось воспользоваться испытанным способом и открыть врезной замок обычной шпилькой. В эту кладовую в детстве она забиралась много раз, впрочем, как и во все другие кладовки дворца. Немыслимое количество часов провела Эмма в исследованиях дворцовых закоулков, что, несомненно, ей сейчас пригодилось.
В кладовке хранился разнообразный хлам, предназначенный в основном для балов, торжественных приемов и праздников. Большую часть его составляла одежда, от самой дорогой, лежащей в особых сундуках, до самой дешевой в сундуках поплоше. Были здесь и карнавальные костюмы, почти не использованные. Их закупали, и они пылились, почти не имея шансов украсить собой чью-либо фигуру, ибо, увы, гости при шеридонском дворе всегда были дефицитом.
Принцесса зажгла лампу, и желтый свет разлился по длинному, пахнущему пылью и влагой помещению. Справа от нее громоздились декорации, краска на которых потускнела и облупилась, праздничные тумбы с увядшими цветочными гирляндами, большие подсвечники в рост человека и прочий хлам. Слева же рядами стояли сундуки с одеждой. Те, в которых хранилось нечто дорогое, были под замком, остальные без. Эмма стала открывать сундуки наугад, не имея четкого представления, что именно ищет. Ее сердце бешено стучало. Эмма чувствовала себя вором в чужом доме и чрезвычайно боялась, что ее застукают.
Если бежать из дома в дальние края, рассуждала она, то надо решить, в каком виде. Быть принцессой, чтобы все видели, что ты принцесса, и косо смотрели на тебя, недоумевая, почему ты путешествуешь без сопровождения… в общем, верх глупости. Прикинуться вольной странницей? То же самое. Вольные странницы, как правило, вооружены, и, глядя на них, сразу виден род их занятий. Не прялка, но меч. Что бы там ни говорили родители Эммы с их ретроградскими воззрениями, а женщины тоже способны на воинское ремесло, и это факт. Однако наемницы явление редкое и в основном чужеземное, вряд ли Эмме подойдет такая роль. Тогда что? Взгляд принцессы упал на пыльный овал зеркала, стоявшего на крышке одного из сундуков. Эмма взяла его в руки, сдула пыль, чтобы посмотреть на себя. Ничем не примечательная внешность, никто и не заметит разницы, если она переоденется в мужское платье… Эмма замерла, затем хлопнула себя по лбу. Этот же вариант напрашивается сам собой! Лучшей маскировки и не придумать, к тому же если ее будут искать, то станут охотиться за девушкой, не предполагая маленькой хитрости.
Отставив зеркало, принцесса начала яростно рыться в сундуках. Спустя пять минут поисков, подняв тучу пыли и чихнув раз десять, Эмма обзавелась новым гардеробом. Разложила его на крышке сундука и удовлетворенно хмыкнула. Сложив находки в торбу на плече, Эмма подумала, что на первое время этого хватит. Потом она обзаведется новой, более удобной одеждой, теперь главное — улизнуть из дворца, не вызвав ничьего подозрения. Чем больше пройдет времени с момента ее ухода и до момента, когда все станет ясно, тем больше у Эммы будет форы.
Постаравшись, чтобы обстановка кладовой приняла более-менее прежний вид, принцесса вышла и закрыла замок при помощи той же шпильки. Проходя мимо кухонной кладовой, Эмма слышала приглушенные голоса кастеляна и мажордома. Они спорили о морковке. Принцесса хмыкнула. Кому что.
Вернувшись в свою спальню, Эмма спрятала торбу с одеждой под кровать. Приближалось время обеда, где ей надо присутствовать обязательно, причем искусно делать вид, что ничего не происходит. Главное, усыпить бдительность родителей и дождаться темноты. В книгах беглецы, как правило, пускаются в путь на ночь глядя, что неслучайно. Тьма помогает прятаться, к тому же большинство нормальных людей ночью спят. И большинство ненормальных, поэтому шансы на успех в потемках куда выше, чем при свете дня.
Едва Эмма успела переодеться к обеду, натянув простое платье, как в дверь постучала служанка.
Принцесса вздохнула.
Началось!
Девушка тщательно стерла с лица следы страстей, изобразила пай-девочку и шагнула к двери.
Этот день был самым длинным и томительным в ее жизни. Мало того что Эмме приходилось отыгрывать свою роль, так еще и вечер никак не хотел наступать. Принцесса то и дело смотрела в окно, но солнце все торчало на своем месте, а если и двигалось, то совсем чуть-чуть. После ужина, на котором отца не было (король занимался аудитом вместе со своим министром финансов), а мать как-то подозрительно разглядывала дочь, Эмма наконец смогла улизнуть в свою комнату. Правда, королева сумела перед этим поймать ее у двери и завести неприятный разговор.
— Ты странная, дорогуша, — заметила Ластинда.
— Наверное, жаркое… — сказала Эмма. — Жирное…
— Жирное… — кивнула, нисколько не поверив, мать. — Выкладывай!
— Что? — Принцессе казалось, ее голова вспыхнула, как факел, и вся кровь, какая есть, прилила к лицу.
— Опять пойдешь в сад мечом махать? — прищурилась Ластинда.
Так как в ушах Эммы стоял гул, она не сразу расслышала.
— Чего?
— Не прикидывайся.
— Я не…
— Я прервала твои сегодняшние воинские упражнения, но ты о них все время думаешь… — Королева смягчилась, ибо материнский инстинкт способен сделать кроткой овечкой (хоть на секунду) и отъявленную злодейку. — Эмма, очень тебя прошу, оставшиеся три дня проведи в смирении и раздумьях. Ты вступаешь в новую жизнь. Отнесись к ней серьезно.
Принцесса долго не находила, что ответить. С одной стороны, тянуло устроить десятитысячный по счету скандал, с другой, Эмма понимала его бессмысленность. Очередное столкновение мировоззрений лишь заставит ее потерять время.
Девушка мужественно противостояла искушению.
— Я отношусь, мама.
— Хорошо… Знаешь, когда замуж выдавали меня, я два дня перед свадьбой рыдала в подушку.
— Два? И слез хватило?
— Перед этим я выпила много воды.
— Хм…
Ластинда взирала на дочь с любовью, словно заранее укоряя ее за побег.
— Мама, обещаю, эти три дня я проведу в уединении, размышлениях и, если надо, раскаянии. — Чтобы произнести эту очевидную ложь, принцессе пришлось набрать побольше воздуха. — С играми покончено.
— Рада, — кивнула королева.
Мать и дочь обнялись. Эмма надеялась, что Ластинда не заметит ее пылающих ярким рубиновым светом ушей.
Но королева, кажется, поддалась очарованию лжи.
— Я пойду, а то голова разболелась, — пробормотала принцесса, готовая провалиться сквозь пол.
Они расстались. Эмма шла по коридору, борясь с искушением задать стрекача, но боялась, что Ластинда наблюдает за ней. Так, с колом в спине, делая неторопливые шаги, обливаясь потом, принцесса вошла в свою спальню и закрыла дверь. Там она сделала несколько прыжков, сопровождаемых гримасами, — надо было дать волю скопившемуся напряжению — и несколько раз стукнула себя ладонью по лбу. Это же надо играть настолько бездарно! Только совсем уж идиот поверил бы в искренность ее слов, и беда в том, что Ластинда к числу идиоток никогда не относилась.
Принцесса приказала себе успокоиться. У нее есть часа два, чтобы еще раз обдумать все пункты плана…
…Спустя два часа Эмма, настроенная вполне решительно, выглянула из окна, в сотый раз проверяя, не стащил ли кто-нибудь ее приставную лестницу. Лестница была на месте.
Баламут вскочил на подоконник и уставился на хозяйку. Эмма подхватила его на руки, прижала к
