наберу номер, а потом налью нам выпить. Мы можем посидеть на террасе. Тебе содовую, как обычно?
— Пожалуйста. — Губы Диего изогнулись в улыбке. — Мы с тобой все больше похожи на старую семейную пару, — сказал он, поднимаясь на ноги. — Хотя ты у нас девушка работящая.
Она обернулась.
— Еще какая, — заявила она.
Пока он говорил с помощником, Кристел отнесла на кухню поднос с грязной посудой и загрузила посудомоечную машину, потом забежала к себе в спальню, чтобы умыться. Слава богу, она не смотрела на Диего, когда тот заикнулся о семейной паре, подумала она, стирая тушь со щек. Ее как током в тот момент пронзило, он вполне мог расслышать биение ее сердца. А Диего сказал это между прочим, не придавая словам никакого значения. Кристел скорчила гримасу своему отражению в зеркале. И ей не следует об этом много думать.
Диего как раз закончил разговор, когда она пронесла поднос с напитками на террасу, и последовал за ней. Потягивая содовую, он рассказал, как повлияло на дела в Белу-Оризонти его вынужденное отсутствие. Нет худа без добра — его заместитель смог проявить себя за это время.
Но скоро он вновь вернулся к старой теме.
— Ты восстала против прошлого Деборы, превратившись в простушку Джейн, — уверенно заявил он.
Кристел утвердительно кивнула.
— Подсознательно я долгое время страшно боялась как-то выразить себя с сексуальной точки зрения. Страшилась прослыть копией матери. Я из кожи вон лезла, чтобы выглядеть дурнушкой. — Она отпила глоток вина. — Сейчас мне кажется, таким образом я мстила Деборе — у такой прелестной матери такая уродина дочь.
— Остынь, — возразил он. — Ты была совсем недурна.
— Тем не менее твое сердце при виде меня не дрогнуло.
— Нет, но ведь тебе было всего пятнадцать, ты еще в школу ходила, а я считал себя умудренным и опытным человеком, — сухо сказал он. — И все же, невзирая на скобки на зубах, мешковатые платья и стянутые назад волосы, ты была очень миленькой.
Кристел фыркнула.
— Да, я серьезно, — усмехнулся Диего. — Было в тебе что-то от маленького, пушистого зверька, запутавшегося в пыльном мешке.
Она засмеялась.
— Ну спасибо, уважил.
Он выпил еще глоток из стакана.
— А сейчас ты как относишься к Деборе?
— Сложно объяснить, — задумчиво проговорила Кристел. — Она давно перестала быть мне матерью, ближе бабушки у меня никого не было. И все же — она моя мать.
— Значит, ты ее любишь?
— Да, и мне почему-то хочется ее защитить, хотя я не одобряю ее моральных принципов, или, вернее, отсутствие оных, и не могу забыть, что она меня бросила. Мне было хорошо у бабушки с дедушкой, они замечательные люди. Но ведь они немолоды и не могли заменить мне настоящую семью — маму и папу.
Она помолчала, а потом продолжила.
— Лукас это хорошо понимал. Я уверена, он знал, что я не могла не рассказать ему правды, какой бы страшной она ни была. Думаю, он был мне благодарен и потому завещал акции.
— И еще он был благодарен тебе за свою вторую семью. — Диего протянул руку и ласково провел пальцами по ее щеке. — Когда он о тебе говорил, его глаза туманились. Я только теперь понимаю почему. Он знал, через что тебе пришлось пройти.
Кристел моргнула. Ее глаза тоже затуманились.
— Наверное, — сказала она прерывающимся голосом.
