чем?
— Так что вы собираетесь делать? — спросил Том, наблюдая за тем, как босс в ярости бросил полотенце, натянул светло-голубые джинсовые шорты и свободную черную футболку. — Спросите у нее напрямик или подождете, когда она сама скажет?
— Посмотрим. — Мартин вернулся мыслями к Саре. — Я не позволю ей остаться здесь навсегда.
— Понятно, шеф. Вы будете действовать по обстановке, — подытожил Том. — Вы займетесь рукописью или нам лучше разобраться со счетами?
Мартин многозначительно взглянул на своего верного помощника:
— А ты как думаешь?
Секретарь ухмыльнулся, отчего его лицо приняло забавное выражение. Мол, все про вас знаем, но не проговоримся.
— Пойду подготовлю счета. Да, я позавтракаю на кухне. Не очень-то хочется слушать болтовню нашей гостьи.
— А мне, думаешь, хочется? — проворчал босс, застегивая на руке золотые швейцарские часы. — Напомни как-нибудь, чтобы я отблагодарил тебя за поддержку. Честное слово, не знаю, что бы я делал без тебя в такие минуты.
Покинув огромную, изысканно просто обставленную спальню Мартина, они вошли в широкую галерею, ведущую в комнаты верхнего этажа. Одна сторона сплошь состояла из арок, обращенных к океану. В случае тропического шторма арки плотно закрывались ставнями. Осенью также появлялась опасность циклонов, но, к счастью, непродолжительных и редких. Сейчас погода стояла тихая и солнечная, жаловаться приходилось только на влажность.
Мужчины, Мартин впереди, Том, демонстрируя почтение, сзади, поднялись по небольшой лестнице, над верхней площадкой которой висела сверкающая хрустальная люстра.
Из столовой, где завтракала Сара, открывался выход на веранду, ведущую во двор. Здесь секретарь оставил своего босса.
Мартин знал, что столовая слишком велика для одного человека, но ему здесь нравилось. И даже не то, как удачно подобраны кремовые и зеленые тона, а то, что была она просторной и прохладной, в темные же вечера казалась теплой и уютной. Как и все остальные комнаты на вилле, столовая обставлена просто и со вкусом. Всех гостей поражало ее изящество и удобство.
А вот у нынешней гостьи, сидевшей за длинным дубовым столом, на лице отражалось явное неудовольствие. Джина, служанка, поставила на гладкую полированную поверхность стола два прибора. Сара с явным неодобрением разглядывала дорогую фарфоровую посуду и начищенное столовое серебро. Женщина лениво ковыряла в тарелке, на которой и лежал-то один тост. Чашечка кофе и тост — это все, что она себе позволяла на завтрак. Сара все еще беспокоилась о стройности своей фигуры.
Едва приблизился Мартин, выражение ее лица мгновенно изменилось: глаза, аккуратно подведенные тушью, просветлели. Сара поспешно отодвинула стул рядом с собой, как будто боялась, что Мартин выберет другое место.
— Доброе утро, дорогой, — нарочито весело приветствовала гостья хозяина. — Я уж подумала, что мне придется есть одной.
— Есть? — переспросил Мартин, взглянув на тощий тост. — Разве Джина не предложила тебе булочку? Она прекрасно готовит вкуснейшие булки.
— В каждой из них по пять тысяч калорий, — заявила Сара, любившая аргументы больших и непроверенных чисел. Она делано содрогнулась и добавила: — Булки такие жирные, дорогой. Ты не должен их есть. Предвижу твои возражения, и тем не менее скажу — такая пища сокращает жизнь.
— Как, впрочем, и курение, — заметил Мартин со значением в голосе. Сара тут же положила только что вынутую пачку сигарет обратно в сумочку. — Ты хорошо спала?
Невестка изобразила на лице страдание:
— Я всегда плохо сплю. С того времени, как умер Джеф, каждую ночь часами лежу без сна, воображая, будто он рядом со мной. Я совершенно не могу спать одна, Мартин. Кто-то должен держать
