-х годах, были аналогичные сведения об РККА, которые дали засечь эстонским спецслужбам в письме от МОЦР в РОВС (операция «Трест»).
«Феномен» – подстава
Прежде, чем продолжу отстаивать свою позицию по «делу Пеньковского», хотелось бы привести собственные аргументы в пользу версии: Пеньковский – не предатель. И я решился вынести свое суждение на суд читателей. Обстоятельства подтолкнули меня к такому рискованному шагу.
Однажды из Пресс-бюро службы разведки мне позвонил знакомый сотрудник, большой мой доброжелатель еще со времени подготовки к изданию книги «Операция «Турнир».
– Тут из еженедельника «Век» хотел с тобой переговорить журналист… Говорит, что ты его знаешь… Так как? Давать ему «добро» на интервью?
– Конечно, особенно, если я его знаю… Действуй…
Так в моей квартире снова появился Николай Николаевич Поросков, до недавнего времени один из опытнейших сотрудников газеты «Красная Звезда». Это он доводил мою рукопись до 300 страниц, изрядно урезая милые моему сердцу куски. Но таково было требование издательства – и книга похудела почти вдвое. Знакомство принесло мне большую пользу, ибо в результате общения и работы над рукописью я почерпнул много полезного в части «издательских секретов».
Тогда мы впервые оговорили мою позицию по главе о «деле Пеньковского». Ведь книга вышла в августе 1999 года, и внимание пишущей братии привлекла к себе глава о Пеньковском – размышления о «феномене», особенно мои сомнения в его искренности при работе с Западом. По этой причине состоялся разговор-интервью, то есть вопросы и ответы. Николай Николаевич задал первый вопрос:
– Вы в течение многих лет играли роль «московского агента» канадской контрразведки. Это привело к дезорганизации ее работы, стоило карьеры нескольким ее офицерам… Видимо, исходя из собственного опыта, вы и на историю Пеньковского смотрите нетрадиционно. Официальная фабула простая – предал, разоблачен, судим, расстрелян. А по-вашему, как вы упоминаете в недавно вышедшей своей книге, – «подстава» КГБ?
– Если была «подстава», то не Комитета и даже не органов госбезопасности, а всей страны – речь надо вести о возможном стратегическом замысле. Доказательств у меня нет, есть факты, которые имеют право на интерпретацию…
Николай Николаевич отлично подготовился и задал следующий вопрос:
– Если ваша версия верна, почему бы СВР – Службе внешней разведки – за давностью лет не сказать, как все было в действительности?
Тут следовало начать с событий 20-х годов.
– Опыт проведения масштабных игр у нашей разведки большой. 1918 год – «Заговор послов» или «Заговор Локкарта». Главный участник Ян Буйкис куда-то исчез и не присутствовал даже на суде. И только в 1973 году, через 55 лет, появилась книга под названием «Под именем Шмидхена».
С 1921 по 1927 годы велась масштабная операция «Трест». Одно из действующих лиц – начальник погранзаставы Тойво Вяха, который держал канал связи через границу и перетащил на себе Сиднея Рейли, английского разведчика, был за содействие противнику судим и расстрелян. А в 1965 году, почти через 40 лет, он появился на экране телевизора под именем Петров, стал писать книги…
Об операции «Снег» 1940–1941 годов, нацеленной на ускорение столкновения интересов американцев и японцев на Дальнем Востоке, участник тех событий генерал Павлов упомянул лишь в середине 90-х годов.
Всю Великую Отечественную войну под непосредственным руководством Сталина шли операции «Монастырь», а затем – «Березино». Даже Жуков не был в курсе дела. И Шелленберг, и Гелен упоминают в своих книгах о немецкой операции. Но оба ушли из жизни в уверенности, что их операция была образцом проникновения германской разведки абвер в Генштаб Красной Армии. Более того, Гелен после войны настаивал, чтобы американцы разыскали в Москве их Макса (нашего Гейне), который «работал» с немцами до мая 1945 года. И только в середине 90-х годов Павел Судоплатов эту историю предал гласности…
Николай Николаевич:
– Значит, время Пеньковского еще не пришло. Но что же он передал американцам и англичанам?
– Сведения о людях. Цифры гуляют разные: 200–300 человек. Правда, они уже были известны американцам и англичанам. Передал около 5000 кадров фотопленки. За Пеньковским отмечено стремление дать максимум информации – это не характерно для перебежчиков. Он передал даже подлинные документы с грифом, что в условиях того времени – времени жесточайшего контрразведывательного режима в вопросе охраны секретных документов
