осталось, оно растворилось, как воск в пламени свечи, нет, в ревущем огне огромного пожара. Я расплавилась, сгорела полностью, но возрожусь, как птица-феникс, это уже не первый раз.
У Ларса на плече следы от моих пальцев, но это небольшие травмы, если бы он не заставил смотреть в глаза, я, пожалуй, умудрилась бы вообще его покусать.
– За… зачем ты заставляешь меня смотреть в глаза?
– Я? – кажется, он удивился вопросу. – Не знаю, просто хочу, чтобы ты принадлежала мне вся – телом и душой.
– Я и так принадлежу.
– Помолчи…
Мы стоим под потоками воды, приходя в себя. Немного погодя я чувствую, как у Ларса снова пробуждается желание. Безумно устала, но одна мысль о возможном повторении заставляет ходить ходуном все внутри, я прекрасно понимаю, что, стоит ему начать снова, я с восторгом поддержу это начинание.
Так и есть.
– На ковре!
– Угу, – я вовсе не против ковра и пола…
– Ты сверху.
– Ларс…
– Трусишь?
Ах так?! Ну держись, я не потеряла навыков с рождественской ночи, когда выполнила желание Ларса получить в качестве подарка «под елочку»… изнасилование. Хочешь еще одно? Я вполне способна его изнасиловать, если он не против, конечно.
Ларс «за» обеими руками и… еще много чем.
– Не смей закрывать глаза!
– Мне так легче… – почти жалобно пищу я, мне действительно так легче.
– Хочу видеть твой безумный взгляд, когда ты кончаешь. Ты так хороша в этот момент!
Мелькает мысль, что он умудряется еще что-то замечать, но ее тут же вытесняет новая бешеная волна желания, думать я уже не способна. Сверху так сверху, и пусть смотрит сколько влезет! Сам же научил за закрытой дверью спальни слушать свое тело, а не пуританские правила приличия. С тех пор как Ларс безжалостно разрушил мой собственный плотный кокон из всевозможных моральных запретов и ложной скромности, каждый наш секс стал просто чумовым, это взрыв, сносящий крышу пару раз в день. Мне больше не требуется бегать, чтобы похудеть.
И снова мой взгляд прикован к его стальным омутам, но теперь я вижу и в его глазах такое же безумие. На сей раз следы, кажется, останутся у меня на талии, потому что руки Ларса держат крепко, очень крепко, помогая двигаться в одном ритме с ним самим. Я не ору на весь замок только потому, что прикусила губу, до крови прикусила…
Выясняется это, когда все заканчивается и я просто падаю на ковер, не в силах двигаться вообще. Мне все равно, как это выглядит, что происходит вне комнаты, что вообще творится в мире. Некоторое время мы лежим, совершенно обессиленные, потом Ларс переворачивает меня на спину, наклоняется к лицу:
– Эй, ты жива?
– Не уверена.
– Губу прокусила.
Он слизывает кровь, чуть покусывает пострадавшую губу, но не больше, мы устали, требуется отдых. Или просто передых?..
Скажи мне кто еще пару месяцев назад, что я способна буквально рычать, сидя на парне верхом, обозвала бы придурком. Но, кажется, жизнь способна разрушить еще и не такие «твердые» убеждения…
