переводили в Адмиралтейство, именно Капитон Анатольевич принимал под свою руку Четвертое крыло Экспедиционного флота. Давний друг семьи и по совместительству крестный Егора несколько засиделся на посту командира «Мининской» эскадры, но игра определенно стоила свеч. И свежеиспеченный глава одного из адмиралтейских Управлений с легким сердцем вручал бразды правления однокашнику. Знал — Дубинин не подведет.
— Кстати, если ты забыла, Константин приглашал нас сегодня на посидеть. Хочет увидеться со мной перед отлетом. И с тобой парой слов перекинуться в неформальной обстановке. Поедешь или извиниться за тебя?
— Конечно, поеду. За тобой глаз да глаз нужен, так что одного точно не отпущу. Опять наберешься, а мне тебя потом на второй этаж тащить? И будить завтра перед вылетом? Не дождешься!
Гладкие отполированные грани двух кубиков перекатываются в сложенных лодочкой ладонях, ласкают кожу прохладными прикосновениями. Главное в этом деле — правильно угадать момент, когда следует отпустить их на свободу, и тогда все получится. Кажется, пора. Да. Сейчас. Бросок! Кости разлетаются по натертой лимонным воском поверхности стола в кабинете и замирают.
Древнему и довольно своеобразному способу упорядочивать мысли и находить ответы на несформулированные еще вопросы Мэри научил Никита. Он же и подарил ей пару костей, костей в прямом смысле этого слова: ее комплект был сделан из слоновой кости. Где и раздобыл-то?
Ответным даром жены стали заказанные на Бельтайне кубики из вейвита. Корсаков, по его собственным словам, приноравливался к ним довольно долго, но со временем привык так, что таскал с собой повсюду. С корабля на корабль. С Кремля на эскадру. Из дому на заседания Совета, на которых, пусть в силу обстоятельств и нечасто, но бывал. Даже на светские приемы. Во всяком случае, однажды Мэри застала супруга за разглядыванием кубиков, лежащих на подоконнике бальной залы Офицерского Собрания.
И что тут у нас? Один и один… что ж, все правильно. Один мужчина, одна женщина, а пара не получилась. Не получилась пара, хоть ты тресни. Так бывает: люди встречаются, сходятся… а потом понимают, что не могут быть семьей. Даже любовниками не могут, даже просто спать в одной постели — и то в тягость. Тем, до кого это доходит сразу или хотя бы быстро, можно только позавидовать. К сожалению, таких меньшинство, и граф и графиня Корсаковы к этому меньшинству не принадлежат. Они сообразили поздно. После свадьбы, после рождения троих детей.
Разговор четыре года назад получился тот еще. Кит, и без того чувствовавший себя не в своей тарелке, был неприятно удивлен тем, что жена, оказывается, была в курсе происходящего. Не в деталях, конечно, но само существование любовницы тайной для нее не являлось. Более того, если и задевало, то не слишком. Она не идеал, семья не тюрьма, если Никите чего-то не хватает, логично, что он пытается найти это где-то еще. Правда, она не думала, что дело зашло так далеко, что потребовалось объяснение с супругой. Что ж, значит, следует подумать о выходе из положения с минимальными потерями. Вариантов два. Можно развестись, хотя это и ударит, причем весьма серьезно, и по ним самим, и по детям. А можно и не разводиться — при условии соблюдения видимых приличий, естественно. Я тебя прикрою, поскольку, сам понимаешь, объектом жалости становиться не хочу. Давай думать, проблема-то непростая…
Да уж, можно представить себе, как достала мужа ее рассудительность и граничащая с равнодушием склонность оценивать ситуацию со всех сторон. Искать выход из любого положения умом, а не сердцем. Он-то не такой. Корсаков — романтик, в чем-то даже идеалист, как и положено порядочному имперскому офицеру. И в этом они расходятся, как два корабля на параллельных встречных курсах, потому что свой выбор — военная карьера — он сделал сознательно. И не довлела над ним необходимость доказать всему миру, что никчемная полукровка МОЖЕТ стать хорошим офицером. Хорошим офицером в понимании Бельтайна, а в этом вопросе у ее родины и Империи понимания ох какие разные. Мэри же было не до романтики, следовало выжить и продемонстрировать превосходство. И она выжила. И продемонстрировала. И доказала, все и всем, включая себя и мужа. И сейчас ест то, что приготовила сама.
Может быть, что-то и получилось бы, будь она влюблена, хотя бы поначалу, но нет. Кит был — и остался — ей симпатичен, он подходил — и по-прежнему подходит — по всем статьям. Кроме одной. Причем статья сия Мэри Александре Гамильтон, в общем-то, без надобности, а вот мужу зачем-то нужно, чтобы его любили…
Легко сказать, а как сделать-то, если этого ей, судя по всему, не дано от природы? Обусловленная то ли характером, то ли службой привычка разбирать причины и просчитывать следствия всего подряд не оставляет места для таких абстракций, как любовь. Бедный Никита! Женился, на свою голову, на аналитике…
Надо было, конечно, думать раньше. До того, как были принесены клятвы. И ведь объективно-то мозгов хватало! Еще на Бельтайне она говорила Никите, что не вышла бы замуж за Келли, потому что две альфы под одной крышей — сущий кошмар и война каждый день. Но жизнь трансформировалась, очень быстро и очень серьезно, а обязательства никуда не делись, всего лишь изменили точку приложения.
Если бы только они с Корсаковым могли пожить вместе, просто пожить и посмотреть — уживутся ли? Но они не могли. Будь они просто Машей и Никитой (к примеру — медсестрой и бухгалтером), проблем бы не возникло. Скорее всего. Но капитан первого ранга графиня Мария Александровна Сазонова и вице-адмирал граф Никита Борисович Корсаков, члены Малого его императорского высочества Совета — птицы совсем другого полета. Долг. Честь. Репутация.
Она бы, возможно, и рискнула бросить вызов обществу (чай, не впервой!), но Кит так настаивал на скорой свадьбе… а опыт того, к чему приводит промедление, у нее уже был. После смерти Келли О'Брайена Мэри решила, что если ей еще раз представится возможность сделать человека счастливым, она ее не упустит. Потому что жизнь — штука сложная и непредсказуемая, можно и не успеть… ну вот, успела. Довольна? Верно говорят, поспешишь — людей насмешишь.
Впрочем, что уж теперь рассуждать… какая, в конце концов, разница, что именно послужило причиной разлада? Нет, причины, конечно, важны. Для того хотя бы, чтобы не допустить чего-то подобного в будущем. Но до будущего еще предстоит дожить, а сейчас надо разбираться не с причинами, а со следствиями.
Одним из следствий — весьма неожиданным для обеих заинтересованных сторон — стала дружба. Как будто вертихвостка-Судьба в какой-то момент устыдилась своего недостойного поведения и решила хоть как-то компенсировать двоим обделенным любовью людям возникшие неудобства. Во всяком случае, ближе человека, чем Никита, у Мэри не было. Да и он тоже как-то раз в сердцах проговорился, что если бы можно было из двух женщин слепить одну, ничего лучше и желать нельзя. Увы, сказки бывают только в сказках.
Ну-ка, еще раз. Бросок! Пять и шесть. Ну, с пятеркой все понятно — именно столько кораблей входит в «Мининскую» эскадру. Интересно, кого поставят командовать ею? Поговаривают о контр-адмирале Аракчееве… неплохой вариант, мозги у мужика правильно закручены, с ним вполне можно будет сработаться. А в командиры «Пожарского», если она правильно поняла Дубинина, прочат Алексея Захарова. Что ж, разумно. Парень хоть и молод, но дело свое знает. Надо будет, кстати, выбить в Адмиралтействе для «Пожарского» новые двигательные установки. Ну и что, что у старых ресурс еще не выработан? Четвертое крыло вечно в самое пекло загоняют, создали себе репутацию на свои же задницы…
А вот что означает шестерка? Откуда она взялась, и что ей понадобилось от графини Корсаковой? Вроде бы ничего и никого, связанного с этим числом, в ближайшем окружении нету… хотя… детей трое, котов трое, итого шестеро. Но поскольку Матрена считает ниже своего достоинства общаться с младшим поколением, на троих отпрысков остаются только две кошачьи морды. И обе нагло игнорируют Александру. Н-да, тут надо крепко подумать.
С одной стороны, если вводить в дом еще одну животину, то выяснение отношений между новичком и старожилами обойдется в перетяжку мебели и замену портьер, не говоря уж о возмущении экономки. И вообще, с-котов в доме достаточно. С другой же, Альке действительно следует обзавестись собственной патронессой. Или патроном, это уж как сложится.
Мэри решительно сгребла костяшки и бросила их в ящик под столешницей. Размышлять можно сколько угодно, а между тем пора собираться.
В апартаментах великого князя гремел хохот. Впрочем, смеялись только мужчины. Забравшаяся в
