Траззор, на месте которой раскручивалась всепожирающая воронка времени. Да, лууны обманули его и здесь. Наверняка это они навели тогда флот землян на «Спрятанный мир», уничтожив огромное количество сверхвременных двигателей подготовленных для установки на дредноуты. У империи должен был возникнуть новый флот, самый мощный за всю историю существования и к тому же способный пронзать время. С таким флотом он мог бы начать завоевание соседних галактик и система «Бертоллин» со всеми ее обитателями стала бы ему не нужна. У империи появилась надежда, и вот-вот должен был начаться новый виток развития. Но лууны помешали ему сделать это. Урасс казнил адмирала Киину, бездарно провалившего операцию, но это было слабым утешением.
Тогда верховный вождь приказал собрать все сохранившиеся в ядре галактики сверхвременные двигатели и оснастить новый флот, – всего лишь тридцать пять дредноутов, но и с ними можно было кое-что изменить. Однако, сразу после того, как он отдал приказ сделать это, началось вторжение в Траззор. И систему пришлось взорвать, чтобы двигатели не достались врагу.
Как ему доложили чуть позже, среди атаковавших систему звездолетов противника выжить после взрыва удалось всего нескольким, и один из них был опознан как «Смертельный удар». Этот мятежный капитан был на волосок от гибели, но ему чудовищно повезло.
Верховный вождь в бессильной ярости сжал когти, снова бросив взгляд на карту распадавшейся на глазах империи. Там уже появились первые всполохи, обозначавшие места боев, – это две громадные мятежные армии атаковали дальние подступы обширных владений Пилона, быстро сминая оборонительные эшелоны гвардии аброгов. Молодой Раудд еще даже не успел прибыть в войска, а его участь уже была решена.
Никому, даже самому себе, верховный вождь не хотел признаться, в том, что все кончено. Он проиграл эту последнюю битву. А также в том, что несколько звездолетов из флота, который он в тайне собирался создать в системе J905, были предназначены для его личной эскадры, которая могла бы в любой момент переместиться в любую точку вселенной, где нет повстанцев и мятежников. Могла бы спасти императора в самый последний момент. Но лууны лишили его и этой возможности. Они все продумали, и у них получилось. Мерзкие умники.
Урасс отошел от карты и приблизился к огромному окну, из которого открывался вид на бесконечные каскады любимого имперского дворца, выстроенного на вершине холма красивейшей планеты в мире. Пилон был прекрасен. Неприступная цитадель и одновременно обитель верховного вождя империи. Урасс обожал эту планету. Он здесь родился, а потому приложил не мало сил для того, чтобы она выглядела роскошной. Вся планета была превращена в огромный дворец со множеством величественных зданий, над которыми более трехсот лет трудились тысячи гениальных архитекторов. Все они были, конечно, давно мертвы.
Впрочем, выход еще был. На причале имперского дока стоял его личный дредноут «Свет Зираны», оснащенный последним из оставшихся сверхвременных двигателей. На нем верная команда, которая сделает все, что он скажет, чтобы не происходило вокруг. Это был последний оплот, его личные телохранители, которым он мог доверить свою жизнь. И все же Урасс не мог убежать. Он был потомственным военным, в чьих жилах текла гордая кровь. И никогда не был трусом. А чего стоит его жизнь, если империи, которую он создавал всю свою долгую жизнь, больше нет.
Верховный правитель Урасс медленно отошел от окна и, не раздумывая, прыгнул в клетку к шиллагам на глазах ошеломленных охранников. Когда они подбежали к самому краю открытого люка и в ужасе заглянули вниз, мохнатые твари уже вонзили свои хоботки в тело вождя. Он позволил им пить свою кровь, как сам пил чужую, и умер, не издав ни звука.
Глава двадцать пятая
За краем галактики
Выскочив из сверхвременного прыжка, «Чайка» замедлила ход и повисла в черной пустоте бесконечного космоса. Ни впереди, ни вокруг корабля не было ни одного звездного скопления. Все они, спрессованные в широкую линию, остались далеко позади. Корабль «Невидимых», пронзив всю галактику, вырвался за ее пределы.
Исиро внимательно изучил показания сканнеров.
– Я не вижу ничего, хотя бы отдаленно напоминающее планету, – резюмировал он свои наблюдения, повернувшись к Астре, – не кажется ли тебе, что бессмертный лурр сыграл с нами шутку?
– Не торопись, – ответила на его саркастическое замечание девушка, всматриваясь в бесконечное пространство сквозь главный иллюминатор корабля, словно не доверяла чувствительным сканнерам, – я уверена, Исиро, здесь что-то должно быть. Давай подождем немного.
– Хорошо, – кивнул Исиро. – Тогда я пойду, проведаю своих дройдов. Мне кажется, что они пригодятся в том случае, если мы разыщем в этой черной глуши хоть одно небесное тело и надумаем совершить посадку.
– Ладно, – согласилась Астра, – а я подежурю здесь.
Но не успел Исиро дойти до выхода из рубки турбоглиссера, как вдруг, прямо по курсу корабля появилось неясное свечение.
– Смотри! – воскликнула Астра.
Но хакер уже и сам прильнул к иллюминатору. Свечение быстро разрасталось и скоро заняло почти весь экран.
– Это еще что за аномалия? – выдавил он из себя.
Неизвестное свечение менялось прямо на глазах. Сначала оно росло, вспухая, словно пирог. Затем, закончив расти, стало быстро распадаться на части, словно туманность, из которой рождаются звезды. Частей оказалось три, и все они ярко светились. Чуть позднее земляне заметили и четвертую, но не могли долго рассмотреть ее, потому что она не светилась сама, и лишь отражала чужой свет. Да и то, очень слабо для таких ярких соседей. Спустя некоторое время свечение впереди исчезло совсем и взгляду «Невидимых» предстало три планеты, вращавшиеся вокруг странного тела, при взгляде на которое становилось ясно, что это была не четвертая планета, а нечто иное.
– Потухшая звезда, – прошептала Астра, – но почему он не взорвалась? Не стала сверхновой или не превратилась в черную дыру? Ведь мы ее видим, и никакой аномальной гравитации от нее не исходит.
– Возможно потому, что мы еще не все знаем о космосе, – ответил не менее ошеломленный Исиро, – смотри, эти планеты светятся сами. Им не нужна звезда.
– Странная у них атмосфера, – заметил Астра, бросив взгляд на показания приборов, – ее словно и нет
