- На нашем горбу в рай! Мы за вас поработали, а вы теперь идёте штыками врага добивать! Задайте этим пшекам жару! Пусть знают наших!
- К лошадям не подходить! - наставляли солдат унтера. - Они вас одним ударом копыта пришибут!
Бывалый штабс-капитан оказался во всём прав. Всё пространство между позициями артиллерии и застянком усеивали тела людей и лошадей, по большей части, мёртвые, но попадались и живые. Лошади были копытами. Люди, в основном, катались по враз размокшей от пролитой крови земле и стонали от боли.
- Бегом марш! - скомандовал я и прибавил глухим голосом, вспомнив о замученных женщинах и детях. - Раненых - добить!
И мои люди на бегу вонзали штыки в подвывающих гусар, обрывая их муки. Я знал, что за подобное обращение с поверженным врагом меня не погладят по головке, однако ничего поделать с собой не мог. Чёртовы поляки должны были поплатиться за убитых стражников и мирных жителей.
- К терему! - приказал я, когда мои люди вошли в застянок. - Окружить терем! Не дайте гусарам носа из него высунуть!
И мои люди, ворвавшиеся в застянок, тут же бросились к самому большому зданию в нём. Терем - сердце любого застянка, крепкий дом, где могут разместиться защитники деревянной крепости, когда стены взяты и враг уже внутри. Гусары вели огонь из бойниц терема и мои люди укрылись за домами.
- Прапорщик, - скомандовал я, - отберите людей, умеющих обращаться с лошадьми. Пусть они успокоят животных, пока те кого-нибудь не покалечили.
По застянку носились гусарские кони, многие из которых ещё не успокоились после страшной скачки через огонь и дым к воротам.
- Есть, - ответил тот и умчался собирать людей.
- Вести огонь по бойницам, - продолжал командовать я. - Рассредоточиться вокруг терема и не давать гусарам носа высунуть из него.
Я понимал, что моим людям далеко до егерей. Линейную пехоту учат стрелять одновременно, по команде, о меткости никто не задумывается. Однако моей целью в тот момент было не перебить поляков, засевших в тереме, а заставить их прекратить огонь и отступить вглубь дома, подальше от бойниц.
- Лошади собраны, господин поручик, - доложил Кмит.
- Отлично, прапорщик, - кивнул я в ответ и скомандовал: - Прекратить огонь! Готовиться к залпу! - А тише добавил: - Передать по цепочке, по моему выстрелу бегом к терему. Со всех ног.
Команда ушла, я выждал с полминуты, чтобы её передали всем солдатам, рассредоточенным вокруг терема, вскинул руку и выстрелил по бойнице. И тут же кинулся к деревянной крепости. Мои солдаты - следом. Гусары не успели опомниться, когда мы уже залегли под стенами терема, сложенными из толстых стволов.
- Продолжать огонь по бойницам! - приказал я. - Но не высовываться! Разрешаю стрелять вслепую. Просто суйте стволы мушкетов в бойницы.
Этого было вполне достаточно. Терем изнутри не настолько просторен, чтобы гусары, засевшие в нём, простреливаемом со всех сторон, могли где-то укрыться от пуль.
- Теперь пистолет будет удобней вашего штуцера. - Я усмехнулся, протягивая Кмиту "Гастинн- Ренетт".
- Спасибо, - ответил тот и я отсыпал ему пригоршню бумажных патронов, запас которых изрядно пополнил со времён битвы под Броценами.
- Малышев! - окликнул я шустрого унтера. - Отправь человека к пионерам и бомбардирам. Пусть идут к нам. Вряд ли в застянке остались враги.
- Есть! - Унтер решил никому не доверять столь ответственного задания и помчался к воротам сам.
Вернулся он с пионерами Гарпрехт-Москвина через несколько минут.
- Привёл, вашбродь, - доложил он без особой надобности. - Штабс-капитан бомбардиров сказал, что они будут здесь через четверть часа.
- Молодец, Малышев.
- Рад стараться, вашбродь, - лихо козырнул унтер.
- Не зря мы топоры с собой прихватили, - усмехнулся подпоручик Гарпрехт-Москвин. - Двери, конечно, прочные, но моим людям хватит пяти минут, чтобы прорубить их.
- Тогда приступайте, - кивнул я ему. - Как будете готовы снести их окончательно, сообщите мне.
- Обязательно. - Гарпрехт-Москвин пребывал в приподнятом расположении духа. - А ну-ка, молодцы, покажите силу свою!
Топоры пионеров обрушились на прочные двери терема, укреплённые бронзовыми и железными полосами. Во все стороны полетели щепки и обрубки гвоздей.
- Эй, русский! - раздалось изнутри терема. - Русский! Отзови своих солдат! Вели не рубить и не стрелять!
- Это ещё почему, поляк?! - крикнул я в ответ, посылая в бойницу очередную пулю из "Гастинн- Ренетта".
- А у меня тут в подвале два десятка бочонков пороху, - сообщили из терема, - фитили подпалим - и разнесём всё тут к курвиной матери!
- Прекратить огонь! - скомандовал я. - Поручик, пусть ваши пионеры погодят немного с дверьми. - Когда грохот выстрелов и стук топоров стих, я спросил у засевшего в тереме шляхтича: - Доволен?
- Нет, - естественно заявил тот, - выпусти нас отсюда! Я и на почётный плен согласен!
- Да как же так, вашбродь?! - тут же возмутился фельдфебель Ермолаев. - Этих сволочей отпускать...
- Об этом не может быть и речи! - отрезал я. - Сдавайтесь нам - и я гарантирую вам и вашим людям жизнь и справедливый суд!
- Который повесит нас! - рассмеялся шляхтич. - Что мы выигрываем? Проще уж взорвать тут всё!
- Вы получите несколько месяцев жизни. И не факт ещё, что вас повесят. - Я пожал плечами. - В общем, хотите жить - выходите. Слово даю, что вас никто пальцем не тронет!
- Чёрт с тобой, русский! - донеслось из терема. - Мы выходим!
Изрубленная пионерами дверь со скрипом отворилась, и первым из неё вышел уже знакомый мне шляхтич в мундире гусарского ротмистра, в руках он держал кивер с дырой. На него тут же оказались нацелены несколько десятков мушкетов с примкнутыми штыками.
- Ты молодой парень, русский, - усмехнулся ротмистр, - значит, из дворян, а не из нижних чинов выслужился. Надеюсь, твоё слово хоть что-то значит.
- Значит, ротмистр, - кивнул я. - Прапорщик, разоружите ротмистра и его гусар. Мундиры и награды - снять! Эти люди не военнопленные, а бандиты. Но я обещал им жизнь! Это значит, что я поручился за всех.
- Ты честный парень. - Ротмистр, казалось, только веселился от того, что я сказал. Он смеялся, не смотря на то, что мои солдаты в это время не слишком церемонясь, сдирали с него и его людей мундир. - Тебе будет сложно жить в нашим паршивом мире.
- Может и так, ротмистр, - пожал я плечами, - но лучше быть честным человеком со сложной судьбой, чем таким курвиным сыном, как ты. Ершов, - повернулся я к унтеру, - отыщи гарнизонную гауптвахту. Определишь гусар туда.
Когда солдаты увели пленных, я устало присел на крыльцо терема, хоть оно и было потоптано пионерами. Сняв кивер, я провёл рукой по лицу. Столько ещё дел надо переделать, Думать об этом не хочется.
- Кмит, - позвал я прапорщика, - принимайте взвод. Расставьте караулы по регламенту военного времени. Остальные пусть хоронят убитых. К похоронам привлечь пленных поляков. И ищите тех, кто спасся. Чудом, Божиим промыслом, как угодно. В подполах, на чердаках, в сараях, амбарах, ригах. Должен быть кто-то. Не могли же поляки всех перебить.
