С ним было безумно хорошо. Выразить словами то, что чувствовала я после двух лет разлуки, было нельзя. Слезы бежали по щекам, я не могла поверить, что действительно обнимаю его, что теперь уже точно никуда не денется этот мужчина, полный противоречий и порой слишком грубый, но любимый и — в этом я почему-то не сомневалась — любящий.
— Я люблю тебя, — мне показалось, я услышала это от него впервые.
Любимой называл. А вот слов любви не слышала.
И поцелуй, который последовал, никогда еще не был таким желанным и таким приятным.
— Идем к тебе в комнату, — прошептал муж. — Вдруг кто появится? Обсуждать начнут.
— Здесь никого нет, — я поморщилась. — Все уехали на каникулы.
— А ты почему не уехала?
— Потому что мама уехала к родителям, а папа здесь остался. Какой смысл ехать домой, если один родитель в сутках пути отсюда, а второй на два этажа ниже?
— И то верно. И все-таки идем к тебе. Еще простынешь.
Он закутал меня в рубашку, чмокнул в нос и, как всегда, крепко ухватил за руку, потащив к замку. Я смеялась, глядя на широкую спину мужа. Привычки не меняются. Но все же он оттаял и больше не выглядел таким нелюдимым. Да и я повзрослела и, кажется, начала понимать мотивы поступков Смиля. Никогда еще я не чувствовала, что нужна кому-то очень сильно. Многое понимала разумом, и то, что мать меня любит, и что отец любит, и что я достаточно красива, чтобы нравиться парням. Но никогда не чувствовала, не знала интуитивно, что меня любят настолько сильно. И было немного страшно от этого, хотя уверенность Смиля развеивала все страхи. И изрядно веселила.
Мы вошли в пустой холл, когда мимо стремительно пронеслось что-то пушистое. А вслед за ним из коридора, ведущего к столовой, выскочил отец.
— О! — воскликнул он, заметив меня. — Элвин!
А потом перевел взгляд на Смиля и я закусила губу.
— Это хорошо, что ты мне попался.
Даже Смиль подрастерял свою самоуверенность. Я так вообще замерла в шоке.
— Пошли енота ловить.
— Чего?! — обалдел муж. — Какого енота?
— Не спрашивай, — тяжело вздохнул папа. — Ненавижу студентов. В следующем году на пенсию. Вот зачем вы вытащили енота из живого уголка?!
— Я-то здесь причем? Я вообще гулять ходила. Пусть ловят те, кто выпустил.
— Их еще найти надо. И найду, — мрачно пообещал папа. — Так, пошли енота ловить.
Смилю ничего не оставалось, как подчиниться. Он кинул на меня предупреждающий взгляд. Красноречиво. Ждать в комнате. Лучше не высовываясь. Вздохнув, я побрела к себе.
И сама не заметила, как уснула, развалившись на кровати.
Проснулась лишь от того, что меня подняли и заключили в объятия.
— Поймал енота? — пробормотала я.
— Поймал. И енота. И лисичку поймал, — усмехнулся Смиль, ероша мои волосы.
— А белочку вы там с отцом не словили случайно?
Он даже поперхнулся.
— Я минимизирую твое общение с матерью, — буркнул он. — Ее юмор плохо на тебя влияет.
Пальцы, тем временем, расстегивали рубашку. Он явно не собирался долго разговаривать. Окончательно я проснулась только тогда, когда Смиль начал покрывать поцелуями шею. Знал, зараза, что на такое я не смогу не среагировать.
— Тебе все еще нравится, — пробормотал он. — Здорово. Кровать у тебя слишком маленькая. Кстати, где соседка? Она не заявится?
— Не заявится. Она уехала. Не нравится моя кровать, будешь спать на полу.
— Не буду, — он улыбнулся. — Спать точно не буду. Не бойся меня. Больно не будет.
