нарезал огурцов и лука, открыл упаковку селедочки в масле… нет, ужин был вполне достаточным, там еще даже осталось что-то.
При воспоминании об остывших картошках и затерявшейся на дне пластиковой коробочки селедке в желудке Арсения заскреблись голоднючие звери, а рот наполнился жадной слюной.
Гляди, какой аппетит-то наработал, саркастично ухмыльнулся Арсений, и решительно взялся за край одеяла, отказывать себе в такой малости он не привык.
Где же тут свет-то включается, вспомнить бы… еще цеплялось за обыденные заботы упрямое сознание, а интуиция уже взвыла, испуганно забившись куда-то под солнечное сплетение.
Потому что мгновенно сопоставила тактильные ощущения от прикосновения к сатину нового пододеяльника, самолично напяленного с вечера на казенное, слегка засаленное одеяло, и восхищение пальцев, схвативших что-то пушистое.
Может, котенок приблудился? Или крыса обнаглела? А может…
Не может, — обозлился Арсений, пора признаться, что просто пытается обмануть себя самого. Мягкое и пушистое ощущается не только подушечками пальцев, давно потерявших жесткие нашлепки мозолей, но и ступнями, коленками, локтями. Значит — одеяло не его. И тогда возникает два вопроса, откуда оно взялось, и чем ему появление этого одеяла грозит?
Мочевой пузырь напомнил, что у внезапного страха, кроме неприятного ощущения, бывают и неприятные побочные эффекты. И значит, вылезать из-под этого странного одеяла все-таки придется.
Арсений решительно отбросил подозрительное покрывало и сел.
Вот как ему повезло, что в солдатской казарме досталась нижняя койка, и привычка садиться осторожно так и осталась. Иначе разбил бы лоб, потолок неожиданно оказался слишком близко. Арсений снова лег, и осторожно ощупал непредвиденное обстоятельство. Вроде как доски, причем толстые, звук от удара костяшками глухой.
Интересно, а что внизу? Арсений хотел было сунуть руку вбок, но вспомнил те самые фильмы и едко фыркнул. Действительно, натуральный идиотизм, сразу совать везде пальцы. А как же положено поступать в таких случаях, если не можешь представить, где ты находишься? Первым делом, прежде чем вставать, неплохо бы все внимательно рассмотреть, но для этого нужен свет. А чтобы найти свет, нужно встать с постели.
Круг замкнулся.
Арсений злобно скрежетнул зубами, и в ответ на этот скрежет где-то неподалеку раздался сладкий зевок. Совсем рядом кто-то зашевелился, затопал, лицо Арсения обдало холодным ветерком, мелькнул и пропал тусклый луч света и что-то мягко чмокнуло.
Если судить по ощущениям, тут кто-то был. И этот кто-то только что ушел.
Вопрос, почему он это сделал?
Не понравился скрежет зубов Арсения? Или просто ему так захотелось?
И что теперь делать, радоваться, что он… оно ушло, или горевать?
Долго думать Арсению не пришлось, снова возник свет, на этот раз более яркий, и сразу стало понятно, что это открылась дверь. А в нее торопливо скользнул довольно крупный субъект с незамысловатым каганцом в руках.
Арсений так и впился глазами в вошедшего, даже дыханье затаил, стараясь не упустить ни единой мелочи.
Сначала лицо, это всегда главное.
Ну… лицо, как лицо, деревенское такое, круглощекое и румяное со сна. Короткие, словно обгрызенные волосы цвета пшеничной соломы, брови чуть темнее, глаза ярко-голубые, редкий цвет. Сам высокий, метр восемьдесят пять, не меньше, Арсений и сам такой, привык определять на глаз. Плечи широкие, руки мускулистые, с неожиданно мелковатой кистью. Одет в штаны и рубаху без ворота из странной грубой ткани, вызывающей сильное подозренье, что это не нормальная одежда, а какой-то маскарадный костюм под старину.
Вошедший отвел от себя светильник, тени легли по-другому и тут Арсений испытал настоящий шок.
Этот мужик был вовсе не мужиком, а женщиной! Нет, не женщиной, а ЖЕНЩИНОЙ!!!
Больше всего похожей на бывшую баскетболистку, отъевшую на деревенской сметане торс и подкачавшей плечи, а если короче, просто на гренадершу.
Она поставила на грубый столик свой светильник и что-то сказала, показывая на пол. Не по-русски сказала.
Арсений осторожно сел, спустил босые ноги на брошенные у постели меховые сапожки и откинул одеяло.
