Я сидела в остывающей воде, прижав колени к груди. “Спасибо, Беннетт. Это много значит для меня”.
“Ну, я знаю это. И ты сможешь показать мне свою признательность, когда доставишь свою горячую маленькую попочку во Францию. Согласна?”
Я закатила глаза. “Согласна”.
Я не добралась до Франции на следующий день. И в последующий день тоже. И на третий день я, по сути, пыталась припомнить, почему отправиться в плавание на корабле, казалось, по началу, такой уж плохой идеей.
Скорее всего, я звонила Беннетту в эти три дня больше, чем в целом за период наших отношений, но этого было недостаточно и ничего нельзя было сделать, чтобы облегчить глубокую боль, которая обрела постоянное место жительства в моей груди.
Я заставляла себя упорно трудиться, но нельзя было отрицать, что я тосковала по дому. Я не была уверена точно, когда это произошло, но в какой-то момент, Беннетт стал им для меня.
И это было чертовски пугающим.
Я пришла к этому пониманию во время прогулки. Моя помощница позвонила, сказав, что заполучила для меня рейс Air France той же ночью. Моей первой мыслью был Беннетт, и то, как я не могла дождаться сказать ему, что находилась в пути. Я чуть ли не рванула на всех порах в свой номер.
Но затем я остановилась, сердце бешено колотилось, легкие в огне. Когда это произошло? Когда он стал всем для меня? И я задалась вопросом, была ли вероятность того, что он попытается рассказать мне, что чувствовал то же самое? Я паковала вещи, словно в тумане, бесцельно бросая одежду в сумку и собирая вещи по комнате. Я вспомнила то, насколько он изменился за прошедший год. Интимные моменты ночью, и то, как он иногда смотрел на меня, как будто я была единственной женщиной на планете. Я хотела быть с ним – всегда. И не только в той же самой квартире или кровати, а навсегда.
Именно тогда меня поразила идея, настолько сумасшедшая, настолько безумная, что я буквально взорвалась от смеха. Я никогда не была тем типом женщин, которые просто сидели и чего-то ждали, я хотела что-то из себя представлять, так почему должно быть по-другому? Это было оно.
Беннетт Райан понятия не имел, чем я собиралась его поразить.
EIGHT
Казалось невероятным, но меня вымотали мои гребаные мысли на этой прекрасной и огромной французской вилле. Место не требовало никакой уборки или работы мастера на все руки, моя VPN связь была настолько медленной, что я не мог войти на сервер RMG для того чтобы заняться реальным делом, и, возможно, наиболее странным было то, что я чувствовал, существовали определенные вещи, которые мне не следует делать до тех пор, пока сюда не доберется Хлоя.
Было неправильным погрузиться в бесконечный бассейн, зная, что она застряла в Нью-Йорке. Я не хотел прогуливаться по виноградникам, граничащим с домом, потому что, мне казалось, мы должны были обнаружить их в одно и то же время. Экономка Макса выставила несколько бутылок вина для нашего приятного времяпрепровождения, но, конечно, только колоссальный придурок выпьет их в одиночку. Мое требование к этому дому было и её, в той же степени. Я все еще открыл только одну дверь спальни и спал там, не желая просматривать другие варианты до ее приезда. Вместе мы бы выбрали, где проведем наши ночи.
Конечно, если бы я высказал что-либо из этого ей, она бы посмеялась надо мной и сказала, что я излишне драматизирую. Но именно поэтому я хотел ее здесь. Что-то монументальное произошло со мной на днях, когда я использовал сигнал летучей мыши, и то чувство крайней необходимости не уменьшилось, и, вероятно, не уменьшится до тех пор, пока она не будет здесь и не услышит то, что я должен ей сказать.
Я бродил по саду, всматривался в океан, находящийся в отдалении, и снова проверял свой телефон, читая последнее
