обитают лишь воры да самые дешевые шлюхи. Я подивился: куда делся мой здравый смысл? И тут послышались отдаленные звуки музыки и смех. На верхнюю площадку выходила огромная дверь. Из-за нее повеяло благоуханием цветов, и я забыл о вони нищеты этого здания и несчастном прозябании его обитателей. Я потянул за цепочку звонка. Забренчали колокольчики. Послышались шаги, дверь широко распахнулась, скрипнув петлями. На лестничную площадку хлынул поток света, и мне пришлось прикрыть глаза рукой.
— Чем могу быть полезен благородному господину? — донесся до меня густой низкий голос. Мой модный наряд сам говорил о моем богатстве и положении в обществе.
— У меня приглашение, — сказал я. — Сюда… в этот дом.
Я торопливо выхватил из куртки карточку.
Глаза привыкли к свету. И тут же сердце мое чуть не выскочило из груди от испуга. Перед моим лицом подрагивал огромный черный паук. У него было отвратительно раздувшееся тело с дергающимися лапками и огромными красными глазами, в упор смотрящими на меня. Паук сказал:
— Добро пожаловать, благородный господин.
Меня было охватила паника, но тут я разобрал, что это всего лишь искусно сделанная татуировка на груди открывшего мне высокого, худого мужчины с длинным узким лицом и бледной кожей, редко видевшей солнце. Поверх дорогих парчовых шаровар он носил красный пояс — знак сводника, управляющего делами гильдии гетер.
— Час поздний, — сказал мужчина. — Но вам повезло. Мелина еще будет танцевать. — Он поднял руку: — Прошу сюда.
Я вошел в просторное, хорошо освещенное фойе, покрытое пушистыми разноцветными коврами из западных земель. Музыка и смех слышались громче. Мужчина посмотрел на меня через плечо.
— Меня зовут Лиго, молодой господин. Если вам понадобится моя помощь, кликните раба и назовите мое имя.
Я наконец обрел дар речи.
— Ты очень любезен, Лиго, — сказал я. — Пусть Бутала всегда улыбается тебе.
Лиго кивнул, распахивая две большие дверные створки.
— Поприветствуем нашего нового гостя! — провозгласил он.
В ответ послышались женский визг и смех. Меня окружила дюжина совершенно обнаженных женщин, таких красивых, что ничего подобного я раньше не видел, хотя и не был неопытным юнцом. Со многими нашими молодыми служанками я уже поиграл в игру «животик-о-животик» и вдоволь набарахтался в сене с кузинами на фермах моего отца. А в последние годы мои забавы с девками из таверн и дешевыми гетерами даже заставили отца встревожиться, как бы я раньше времени не истощил свои силы. Но еще ни разу не доводилось мне видеть столь роскошной плоти. И при этом каждая из женщин казалась желаннее другой. У одной, высокой, с короткой стрижкой, были такие длинные ноги и руки, что она могла бы обхватить самого полного мужчину. Другая, с вьющимися светлыми волосами, была гибка настолько, что ее можно было представить в любой позе. Одни были пухленькими, другие стройными. Все они хихикали и прижимались ко мне, увлекая плотным горячим кольцом дальше в зал.
Кто-то спросил у меня имя.
— Амальрик, — выдавил я из себя, — из семейства Антеро.
Я слышал, как мое имя передавали всем присутствующим в зале. Вскоре я уже лежал среди пышных, благоухающих подушек, с бокалом густого напитка в руке, а какая-то обнаженная женщина потчевала меня сладостями с серебряного подноса. Боясь, что в любой момент кто-нибудь вдруг воскликнет, что все это шутка, и меня погонят из этого рая, я огляделся вокруг.
Но никто из гостей не обращал на меня ни малейшего внимания. В помещении находилось еще десятка два мужчин. Богатых, важных, в основном пожилых. Все они смеялись и беседовали друг с другом. Как и я, они лежали на пышных парчовых подушках, и их обслуживали обнаженные служанки Мелины. Большой зал со сводчатым потолком был хорошо освещен. Звучала мягкая музыка. У арочного выхода в переднюю, прикрытою шелковыми занавесями, стояла большая золотая статуя Буталы. Но здесь ее формы были изящнее и привлекательнее, чем на живой картинке. Пол был покрыт западными коврами. Мне еще не приходилось видеть такой искусной ткацкой работы. Между орнаментами я разглядел на коврах картины с эротическими сценками. На стенах висели гобелены и картины, изображавшие настоящие оргии, происходящие где угодно: от лесистых долин до небесных кущ. На медной жаровне курился фимиам. Его густой красный дым использовался богатыми гетерами
