расстегнул и сбросил куртку, собираясь растирать заклиненные суставы и сведенные судорогой
мышцы, но замер, внимательно смотря на ржавые пятна, расползшиеся у него на коже…
– А что это за пятна у тебя такие, Олаф?.. Кажется, тебя зверь все же ошпарил…
– Конечно, ошпарил. Не лишай же это…
Я посмотрел на его руку, обвитую жгутами надорванных вен…
– Может, и лишай… И лишай, и ожог… Ты, наверное, от снежного зверя заразу какую-то
подхватил…
Олаф скривился, спешно застегивая куртку…
– Трудно все теперь… От этого и цепляется всякая дрянь… Подорвали меня эти зимние
голодовки… И переход этот, и охота… Тяжело мне это далось…
– Тяжело, Олаф…
– Это техника системы повинна… Нам от нее спасу нет… Заставляет она нас силы терять – не
на охоты их тратить, а на поиски потаенных пристанищ… “Вороны” все из головы вытесняют,
вынуждая только и вычислять их разведтехнику… Надо нам с места сниматься, Ханс, пока еще
можно… пока еще можно уйти…
51
– Мы пойдем в крепость Сюань-Чжи?..
– Куда Фламмер скажет, туда и пойдем…
– Я про эту крепости знаю только то, что это – крепость… построенная древними
“драконами”…
Олаф запустил руку в волосы – спутанные и запачканные высохшей кровью зверей…
– Далеко это, Ханс… Добираться туда придется через территории Штрауба, Небесного… через
Вэй-Чжен…
– Хотелось бы в Штраубе остаться…
– Не думаю, что мы в Штраубе задержимся… Сложно в его лесах скрыться… И охотиться на
его территориях – сложно…
– Не так, как здесь…
– Не знаю, Ханс…Не знаю…
– Я надеюсь, что получится… Пойдем на подземных тварей…
– Руггеры хуже, чем скингеры…
– Я их не видел – только на виртуальном поле…
– И я не видел… Но я знаю, что они – опасней, чем скингеры… Посмотрим на них, конечно…
Попробуем с ними сразиться…
– А что за твари живут в Сюань-Чжи?..
– Понятия не имею… Но мы и их проверим на прочность…
– Я знаю, что “драконы” делали разных тварей…
– Раньше… Теперь они только воюют с нами… Не знаю, что у них осталось…
– Крысы точно есть…
– Крысы везде есть…
Я низко опустил голову, стараясь не думать о крысах, которые мне поперек горла стоят…
– Олаф… А у меня тоже пузыри на плече… Чешутся…
– Значит, точно зараза…
– И что с ней делать?..
– А я откуда знаю?.. Ждать, пока пройдет…
– А лечить не надо?..
– Надо, но я такой заразы не видел еще – не знаю пока, чем ее задавить… Вирус, верное дело…
– Значит, и лихорадка будет?
– Думаю, меня уже лихорадит – ломает уж слишком сильно…
– Да… А я думал, что это только от нагрузок… Не загнуться бы теперь…
– Не загнемся. Не в первый раз заразу цепляем.
– А офицер?.. У него же жар впервые, наверное?.. Врачи же все и всех сразу лечат, а мы…
Мы с Олафом замолкли, когда в полумраке проявилось бледное лицо офицера… Олаф замолк
из-за того, что не хочет показывать офицеру хоть какую-то уязвимость – он же заносчивый… он же
показывает непобедимость и неустрашимость всем видом, поддерживая этот вид всеми силами, как
бы не обессилел, как бы не боялся… А я… Я просто испугался этого бледного лица, этого блеклого
взгляда… Через его глаза прокрадывается в мою душу опустошенность… В его глазах не
простираются холодные снега… В его глазах пространство полностью перекрыто плотной
пургой… Это плоскость, прячущая перспективу…
Олаф отсылает меня спать – нам надо хоть как-то поддержать силы, передохнуть и привести
себя в порядок… Но я не засну… Я не буду больше спать…
Запись №20
Я очнулся с пониманием, что – заснул… И проглотил ком холодного ужаса, как живую крысу,
которая дерет меня когтями изнутри, стараясь выбраться… Я вскочил, ударившись головой о
затверделый снежный блок, и бросился к Олафу… Он поднялся сразу, хватая меня за плечи
наставляя на меня скованные сталью глаза…
– Олаф…
52
Я уронил голову ему на плечо…
– Олаф…
Олаф долго… долго соображает… Он не видит…
– Ты это что, Ханс?!
Олаф оттолкнул меня и осмотрелся… Он увидел “защитника” замершего у стены,
разбросанные на нарах шкуры, но он не видит… А мне не хватает дыхания сказать ему, что… Мне
страшно сказать, что… Я не знаю, что делать…
– Он не справился… Он ушел… Его возьмет снег, если мы не найдем его… Мы должны,
Олаф… Олаф, не оставляй его в снегах… Он справится… Он привыкнет… Мы должны спасти его,
Олаф… Он не плохой…
– Прекрати это! Ханс!
Олаф подлетел к отключенному “защитнику”, запуская руку в слипшиеся от чужой крови
волосы…
– Я же сказал, Олаф… Он не плохой… Он отключил “защитника”… Он понял, что не способен
справиться с ним, и отключил его… Он не подверг нас опасности…
Олаф озадачен до того, что не злится…
– Он решил, что “защитнику” нет доверия и… Он решил рассчитать схемы пересечений… Он
пошел хранилища данных искать?
– Он просто пошел, Олаф…
– Он пошел на наблюдательный пункт… Но он не способен к определению поисковой техники
на таком уровне, как “защитник”…
– Олаф! Ты что, не слышишь?! Он просто ушел! Ушел на вечный зов молчания! Он ушел в
снежную пустыню, не разбирая пути!
– Фламмер? Ты что, Ханс? Такие не уходят.
– Как раз такие и уходят, Олаф… Я такой тупой… Я натворил такое… Я притащил его к нам…
Его – программиста… офицера S4…
– Этот рабочий и боевого офицера за пояс заткнет. Хватит чушь нести.
– Ты тогда… Ты был прав, Олаф… Он не для этого сделан… Не для смерти и крови… Это я не
сообразил… Но теперь… Теперь поздно…
– Я был не прав. И неправоту признал. Он сделал все, что нужно, и так, как нужно.
– Но он – не справился! Пожалей его, Олаф… Помоги мне его найти… Он нам пригодится,
пусть он и не такой…
– Никого я жалеть не стану. А найти его нам просто необходимо, потому что он нам, и правда, –
полезен. Может, он и не такой, как думаю я, но и не такой, как думаешь ты.
Проглоченная крыса притихла и перестала отчаянно царапать мне горло…
– Я знаю, что живу в воображаемом мире, Олаф… Но я так стараюсь поступать хорошо… Я так
хочу, чтобы все у всех было хорошо…
– Знаю. Твой мир солнечный… Это в моем мире бушуют бури… А вообще… Мы все, в общем,
в воображаемом мире живем. Ведь мы не можем видеть в этом мире всего и сразу, а все, что мы не
видим сейчас, – мы воображаем. И что мы воображаем что-то невидимое нам, еще не значит, что
этого нет, – мы можем просто этого не видеть. Все держится на точности додуманных нами
дополнений для видимой действительности. А среди нас нет стрелков, не знающих промахов.
Порой, мы допускаем неточности, заполняя пустоты в наших головах настоящей невидалью. Мы
все втроем заполонили головы неизвестно какой заразой и теперь тащимся в снега все втроем…
– Ты не сердишься, Олаф?..
– На что?.. На то, что мы все – живые?.. Только дохлые не знаю промаха, Ханс… потому, что
они – не стреляют в цель… потому, что у них – нет цели…
– А где его искать?.. Метель замела все следы…
– Хантэрхайм – вечно светящий маяк – все дороги сведены к нему… Хантэрхайм зовет нас всех
– всех охотников севера, дышащих и вольным ветром, и ветром войны… Перехватим его на этом
пути. На пределе скорости полетим. Пронесет – не попадем к охранникам порядка. А напоремся на
них… Что ж, они нас и после смерти помянут…
53
– После их смерти они нас помянут или после нашей?..
– Это зависит от того, кто кого, Ханс… Главное, что и так и эдак – помянут.
Надо же, а ведь действительно так и вышло… Ведь все охранники системы мертвы, а память об
этих охотниках у них осталась – вернее, память этих охотников осталась в архиве службы
безопасности… и попала в мои цепкие когти… Вот как. Все же люди неглупый народ – что-то они
