Она вздохнула.
— Каждая частичка моего опыта говорит, что это не очень хорошая мысль.
Саймон сжал ее пальцы.
— Да ладно. Тебе ведь любопытно, чего хочет Рафаэль, разве нет?
Изабель погладила его руку и откинулась на спинку стула.
— Расскажешь мне об этом, когда вернешься. Сразу же позвони мне.
— Позвоню. — Саймон поднялся, застегивая свою куртку. — И сделай мне одолжение, хорошо? Точнее, два одолжения.
Она посмотрела на него со сдержанным весельем.
— Какие?
— Клэри сказала, что будет тренироваться сегодня в Институте. Если встретишь ее, не говори ей, куда я пошел. Она будет напрасно волноваться.
Изабель закатила глаза.
— Ладно, хорошо. Второе одолжение?
Саймон наклонился и поцеловал ее в щеку.
— Попробуй борщ, перед уходом. Он изумительный.
Мистер Уокер и мистер Арчер были не особо разговорчивыми спутниками. Они молча вели Саймона по улицам Нижнего Ист-Сайда, держась на несколько шагов впереди, с их странной скользящей походкой. Было уже поздно, но городские тротуары были заполнены людьми — возвращающихся с вечерней смены, спешащих домой с обеда, опустив головы, и подняв воротник от сильного холодного ветра. У собора Святого Марка, вдоль тротуара были расставлены карточные столы, продающие все, от носков до дешевых карандашные набросков Нью-Йорка и дымящегося ладана из сандалового дерева. Листья громко шуршали по тротуару, как высушенные кости. Воздух пах смесью выхлопных газов и сандалового дерева, а под этим скрывался запах людей — кожи и крови.
Желудок Саймона свело. Он старался держать достаточный запас бутылок с кровью животных в своей комнате — у него был маленький холодильник у стенки его шкафа, где его мать не могла их увидеть — чтобы справляться со своим голодом. Кровь была отвратительная. Он думал, что привыкнет к ней, даже начнет хотеть ее, но хотя она избавляла его от голодных мучений, в этом не было ничего похожего на удовольствие, которое он испытывал, когда наслаждался шоколадом или вегетарианским буррито, или кофейным мороженым. Она все еще оставалась кровью.
Но быть голодным было хуже. Быть голодным означало, что он мог чувствовать запах, который не хотел — соль на коже, перезрелый, сладковатый аромат крови, источающийся из пор незнакомцев. Это заставило его почувствовать себя голодным, скрюченным и вообще, крайне паршиво. Сгорбившись, он засунул свои кулаки в карманы куртки и постарался дышать через рот.
Они повернули направо на Третью Авеню и остановились перед рестораном, вывеска на котором гласила «Монастырское кафе. Сад открыт круглый год». Саймон прищурился, глядя на вывеску.
— Что мы здесь делаем?
— Это место встречи, которое выбрал наш мастер. — Тон мистера Уокера был мягким.
— Ха. — Саймон был озадачен. — Я считал, что стиль Рафаэля немного иной, ну знаете, назначить встречу на крыше неосвященного собора, или внизу, в каком-нибудь склепе, полном костей. Он никогда не казался мне тем, кто любит модные рестораны.
Оба порабощенных уставились на него.
— Какая-то проблема, Светоч? — спросил, наконец, мистер Арчер.
Саймон ощутил смутное желание выругаться.
— Нет. Проблем нет.
Интерьер ресторана был мрачным, с покрытым мрамором баром, расположенным вдоль стены. Ни обслуга, ни официанты не подошли к ним, пока они пробирались через комнату к двери в задней части, и через дверь в сад.
У многих нью-йоркских ресторанов были террасы в саду; некоторые были еще открыты в это время года. Эта была во дворе между несколькими зданиями. Стены были покрыты росписью, с мельчайшими деталями изображающими итальянские сады, полные цветов. Деревья, их листья окрашенные осенью в золотистый и красновато-коричневый оттенок, были увешаны гирляндами белых фонариков, а инфракрасные лампы расставленные между столами, испускали красноватое свечение. Небольшой фонтан музыкально плескался в центре двора.
Только один столик был занят, и не Рафаэлем. Стройная женщина в широкополой шляпе сидела за столом у стены. Когда Саймон в недоумении посмотрел на нее, она подняла руку и махнула ему. Он обернулся и посмотрел назад; там, разумеется, никого не было. Уокер и Арчер снова двинулись; ошеломленный, Саймон последовал за ними, пока они пересекали дворик и остановились в нескольких шагах от того места, где сидела женщина.
