В свое время Байблмен испытывал странные желания: например, помочь бедным. В средней школе Боб читал Диккенса, и мысли об угнетенных так прочно засели у него в голосе, что он живо представлял себе тех несчастных, не имеющих однокомнатной квартиры и среднего образования. В памяти всплывали страны и города, мельком увиденные по телевизору. В Индии сверхмощные машины очищали улицы от смертельно больных. Однажды обучающая машина сказала: «У тебя доброе сердце». Байблмен удивился до глубины души не тому, что машина так сказала, а тому, что она сказала так ему. Потом то же самое сказала девушка, и Байблмен удивился еще сильнее. Странно и очень здорово слышать со всех сторон, что ты хороший человек.
Однако те времена давно минули. Байблмен больше не читал Диккенса, а ту девушку перевели во Франкфурт. И вот теперь робот, дешевая машина, обманом посылает его хрен знает куда чистить сортиры под присмотром механического урода, который небось страждущих толпами с улиц выметает.
Никакой это не колледж, ничего он не выиграл, разве что смену в принудительно-трудовом лагере! «Ты у них под прицелом, – думал Байблмен. – То есть в кармане, только документов не хватает. А компьютер любую бумагу подготовит играючи-шутя. У них каждая клавиша горячая. А означает ад, Р значает раб, ну а Т – это ты. Зубную щетку не забудь, она тебе понадобится!»
Майор Каселс смотрел на него с экрана телефона, словно оценивая шансы на то, что Боб Байблмен сорвется с крючка. «Два триллиона против одного, – подумал Байблмен. – Но статистика опять проколется: я подчинюсь».
– Пожалуйста! – взмолился Байблмен. – Позвольте задать один вопрос, только ответьте честно.
– Да, конечно, – проговорил Каселс.
– Если бы «У Эрла» я подошел к старшему роботу…
– Мы бы все равно до тебя добрались, – перебил его майор Каселс.
– Спасибо! – поблагодарил Байблмен. – Так мне легче, не нужно терзаться глупостями вроде «Если бы я не захотел гамбургер и картошку». Если бы… – Он осекся. – Лучше я начну собираться.
– Мы несколько месяцев за тобой наблюдали, – продолжал Каселс. – Ты слишком талантлив для работы, которую выполняешь, а вот образования не хватает. Тебе нужно учиться. Ты имеешь право учиться дальше.
– Вас послушать, колледж настоящий! – пролепетал потрясенный Байблмен.
– Так и есть. Лучший в своем роде. Его не рекламируют: для такого заведения это неуместно. Его не выбирают: он сам выбирает студентов. Шансы попадания в твоей распечатке были указаны правильно. Не верится, что ты так просто попал в лучший колледж, да, мистер Байблмен? Тебе нужно многому научиться.
– Долго я буду учиться? – спросил Байблмен.
– Пока не научишься.
Медосмотр, стрижка, форма, койка, уйма психологических тестов… Байблмен подозревал, что истинная цель тестов – распознать в нем латентного гомосексуалиста, подозревал, что такие подозрения выявляют в нем латентного гомосексуалиста, поэтому подозрения отбросил. Байблмен внушил себе, что это замысловатые тесты умственных способностей и профессиональной пригодности, а он и ум, и пригодность продемонстрировал. Еще он убедил себя, что в форме просто красавец, хотя она такая же, как у всех. «Поэтому одинаковая одежда и зовется формой», – напомнил себе Байблмен, когда, устроившись на краешке койки, читал брошюры по профориентации.
В первой брошюре говорилось, сколь велика честь попадания в Колледж. Так он и назывался – Колледж. «Очень странно, – отметил Байблмен. – Все равно, что кошку назвать Кошкой, пса – Псом, а родителей – мистер Папа и миссис Мама». Угодить в лапы безумцев, особенно безумцев, которые до последнего кажутся здравомыслящими, – этот страх мучил Байблмена уже много лет. Такую участь он считал воплощением ужаса.
Пока Байблмен изучал брошюры, к нему подошла рыжеволосая девушка, одетая в форму Колледжа, и села рядом. Вид у нее был крайне обескураженный.
– Не поможешь мне? – спросила она. – У тебя есть программа? Мне обещали дать какую-то программу! Господи, я здесь с ума сойду!
– Нас согнали с улиц чистить сортиры, – отозвался Байблмен.
– Думаешь?
– Нет, знаю.
– А нельзя просто уйти?
– Уходи первая, – предложил Байблмен, – А я посмотрю, что будет.
Девушка засмеялась.
– Чувствую, программы у тебя тоже нет, и что в ней, ты не знаешь.
– Еще как знаю – там краткое изложение курсов, которые нам прочтут.
– Ага, так я тебе и поверила!
Байблмен буравил взглядом девушку. Девушка буравила взглядом его.
– Мы застряли здесь навсегда! – пролепетала девушка.
Девушку звали Мэри Лорн. «Хорошенькая, – подумал Байблмен. – Грустная, испуганная, но отчаянно храбрится». Вместе с другими студентами Боб и Мэри посмотрели новый мультфильм про Гиену Герби, который Байблмен уже видел. В этой серии Герби пытался убить русского монаха Распутина. Как обычно, Гиена Герби отравил жертву, шесть раз застрелил, взорвал, заколол, утопил в Волге, заковав в цепи, разодрал на части дикими лошадьми и, наконец, отправил на Луну, привязав к ракете. Байблмену мультфильм не понравился. Плевать он хотел и на Гиену Герби, и на историю России. «Неужели так учат в Колледже?» – недоумевал он, представив, как Гиена Герби проиллюстрирует принцип неопределенности Гейзенберга. Герби сломя голову удирает от элементарной частицы… Частица дразнит его, возникая то тут, то там… Герби колошматит частицу молотом… Целый рой элементарных частиц издевается над Герби, который как всегда облажался…
– О чем ты думаешь? – шепотом спросила Мэри.
Мультфильм закончился, включили свет. На сцене стоял майор Каселс, гораздо крупнее, чем на экране телефона. «Веселью конец», – подумал Байблмен. Он не мог представить себе майора Каселса гоняющимся за элементарными частицами с кувалдой. Стало грустно, мрачно и немного боязно.
Лекция посвящалась секретной информации. За спиной майора Каселса возникла гигантская голограмма гомеостатической буровой установки. Установка вращалась, и студенты могли осмотреть ее со всех сторон. Основные части установки светились разными цветами.
– Я спросила, о чем ты думаешь, – шепнула Мэри.
– Нужно слушать, – тихо сказал Байблмен.
– Установка самостоятельно разыскивает титановую руду, – так же тихо отозвалась Мэри. – Та еще новость! Титан – девятый по распространенности элемент в земной коре. Понимаю, установка искала и добывала бы чистый вюрцит, который встречается лишь в боливийском Потоси, Батте, штат Монтана, и Голдфилде, штат Невада. Вот это было бы здорово.
– Почему? – спросил Байблмен.
– Потому что при температуре ниже ста градусов Цельсия вюрцит неустойчив. А еще…
Она осеклась: майор Каселс перестал рассказывать и смотрел прямо на нее.
– Юная леди, не повторите так, чтобы все слышали?
Мэри поднялась и уверенно проговорила:
– При температуре ниже ста градусов Цельсия вюрцит нестабилен.
На голограмме за спиной майора Каселса тотчас появилась информация по сульфидам цинка.
– Что-то я не вижу среди них вюрцит, – сказал майор Каселс.
– В таблице представлен сфалерит, его более распространенная модификация, – парировала Мэри, сложив руки на груди. – Если быть до конца точной, это ZnS, сульфид группы AX, сходный с гринокитом. – Мэри села и лишь тогда добавила: – Главное, я права. Гомеостатических буровых установок для вюрцита нет, потому что нет…
– Как вас зовут? – осведомился майор Каселс с блокнотом и ручкой наготове.
– Мэри Вюрц, – бесстрастно ответила девушка. – Моего отца звали Шарль-Адольф Вюрц.
– В честь него назвали вюрцит? – неуверенно спросил майор Каселс, и его пальцы, сжимающие ручку, дрогнули.
– Да, именно, – кивнула Мэри и подмигнула Байблмену.
– Благодарю за пояснение, – сказал майор Каселс и повернулся к голограмме, которая теперь сопоставляла обычный контрфорс с арочным. – Я говорил лишь о том, что часть информации, например, архитектурные принципы долговечного…
– Большинство архитектурных принципов долговечны, – перебила Мэри, – иначе они бессмысленны.
