В этот раз вместо горничной меня впустила сама Эвелин Троубридж. Она провела меня в ту же самую комнату где мы беседовали в прошлый раз. Я позволил ей выбрать место где сесть, а сам занял позицию между ней и дверьми.
Пока поднимался в квартиру, я составил массу невинно звучащих вопросов, в которых она должна была запутаться. Но хорошенько посмотрев на эту женщину перед собой, что удобно откинулась на спинку стула и спокойно ждала, что я ей скажу, я отбросил все хитрости и спросил прямо.
– Вы когда-либо пользовались именем мисс Эдвард Комерфорд?
– О, да, – небрежно ответила она, словно случайно кивнула знакомому на улице.
– Когда?
– Довольно часто. Видите ли, я не так давно была замужем за мистером Эдвардом Комерфордом, и таким образом, нет ничего странного, что я пользовалась этим именем.
– Вы использовали это имя в Сиэтле недавно?
– Я подозреваю, – сказала она доброжелательно, – что Вы направляете разговор к рекомендациям, которые я дала Кунсу и его жене. Вы могли бы сэкономить время, сразу спросив об этом.
– Что же, – ответил я, – давайте так и сделаем.
В ее голосе не было ни единого штриха, который бы показал, что она говорила о вещах столь серьезных и важных, что могли бы привести к обвинению в убийстве. Таким тоном она говорила бы, например, о погоде.
– Когда мы с мистером Комерфордом были женаты, мы проживали в Сиэтле, он до сих пор там и живет. После развода я покинула Сиэтл и вернулась к своей девичьей фамилии. Кунсы были у нас в услужении, как вы могли бы выяснить, прояви желание. Вы найдете моего мужа, точнее, бывшего мужа, в Челси-Аппартментс, я думаю.
Прошлым летом, или в конце весны, я решила вернуться в Сиэтл. Правда состоит в том — я предполагаю, что мои личные дела все равно станут предметом широкого обсуждения — что я полагала, мы с Эдвардом сможем уладить наши разногласия. Таким образом я вернулась и сняла квартиру на Вудманси-Террас. Так как в Сиэтле меня знали как миссис Эдвард Коммерфорд, и поскольку я думала, что использование мной его имени окажет на него хоть какое-то влияние, я, живя там, пользовалась этим именем.
Также я позвонила Кунсам, на случай если Эдвард и я снова будем жить вместе. Но Кунсы сказали мне, что едут в Калифорнию, и я с удовольствием дала им отличную рекомендацию несколькими днями спустя, получив письмо из бюро по найму в Сакраменто. Побыв в Сиэтле примерно две недели, я передумала восстановливать отношения с Эдвардом, его интересы, как я выяснила, были сконцентрированы в совершенно ином месте, и я, таким образом, возвратилась в Сан-Франциско...
– Отлично! Но...
– Позвольте мне закончить, – прервала она меня. – Когда я отправилась с визитом к своему дяде в ответ на его телеграмму, я с удивлением встретила в доме Кунсов. Зная характер моего дяди, и помня его крайнюю скрытность насчет какого-то изобретения, я предупредила Кунсов, чтоб они не упоминали о работе у меня.
Нет сомнения, он бы их уволил и рассорился бы со мной, обвинив в шпионаже за ним. Затем, когда Кунсы мне позвонили после пожара, я решила, что признание того, что Кунсы раньше служили у меня, учитывая факт, что я единственный наследник дяди, дало бы основание подозревать нас всех троих. И так, мы согласились, что было глупостью, ничего не говорить и поддерживать обман.
Это не выглядело как откровенная ложь, но и не все тут было правдой. Я жалел, что Тарр не выяснил это раньше и не дал нам возможности лучше проработать эту ниточку, прежде чем отправить их за решетку.
– То, что всё так совпало и Кунсы оказались в доме моего дяди, я полагаю, слишком подозрительно для Вашего инстинкта сыщика, – она продолжила. – Я должна считать себя арестованной?
Я начал влюбляться в эту девочку. Она была той еще штучкой.
– Нет еще, – сказал я ей, – но боюсь, это произойдет довольно скоро.
Она насмешливо улыбнулась, и тут в дверь позвонили.
Это был О'Хара из главного полицейского управления. Мы перерыли квартиру сверху донизу, но ничего не нашли важного, кроме завещания от восьмого июля, о котором она мне рассказала, и страховых полисов ее дяди. Они все имели даты между пятнадцатым мая и десятым июня, и в целом жизнь дяди была застрахована немногим более чем на двести тысяч долларов.
Я провел час, допрашивая горничную, после того как О'хара увез Эвелин Троубридж, но горничная знала не больше моего. Однако расспросив ее, привратника, управляющего домом и лица, чьи имена мне дала миссис Троубридж, я узнал, что в ночь пожара действительно была вечеринка, длившаяся до двенадцатого часа — что было достаточно поздно.
Полчаса спустя я ехал по Шорт-Лайн назад в Сакраменто. Я становился одним из самых лучших пользователей этой автобусной линии и мое тело собрало все тычки на дорожных колдобинах.
Между толчками я попытался подогнать все части этой Торнберговой головоломки вместе. Племянница и Кунсы вписывались, но не совсем так как надо. Мы работали над задачей только с одного бока, но это было лучшее из того, что мы могли сделать. В начале мы повернули все в сторону Кунсов и Эвелин Троубридж, потому что мы не видели иного пути, и теперь у нас было кое-что на них, но хороший адвокат может все это мелко нарубить и выкинуть.
Кунсы были в окружной тюрьме, когда я добрался до Сакраменто. После небольшого допроса они признались в знакомстве с племянницей и подтвердили все сказанное ей.
Тарр, Маккламп и я сидели без дела за столом шерифа и препирались.
– Это все пустые бредни, - заявил шериф. – Мы имеем на всех троих столько, что можно считать их осужденными.
Маккламп усмехнулся и повернулся ко мне.
– Продолжайте, вы говорили о прорехах в этом небольшом дельце. Он не ваш босс, и не сможет потом навесить это на вас за то, что кто-то показал себя более умным чем он.
Тарр хмуро глядел то на одного из нас то на другого.
– Поясните-ка, всезнайки! – приказал он.
– Сведения которые мы собрали, – сказал я, демонстрируя, что мнение Макклампа совпадает с моим, – показывают без сомнения: Торнберг не знал, что купит дом до десятого июня, и что Кунсы будут в городе второго. И что только благодаря удаче они получили работу в его доме. Бюро по трудоустройству направляло туда две пары до них.
– Мы рискнем представить это присяжным.
– Да? Ты так же рискуешь, что Торнберга выставят чудаком, который сам и подпалил дом! Если у нас и есть что-то на этих людей, Джим, этого недостаточно для суда. Как Вы собираетесь доказать, что Кунсов специально поместили в этот дом. А если и сможете это доказать, то откуда они и племянница знали, что он собирается застраховать свою жизнь?
Шериф сплюнул с отвращением.
– Вы, парни, это что-то невыносимое! Сперва бесцельно носитесь кругами, роете носом землю ради улик на этих людей, и когда, наконец, находите достаточно, чтоб их вздернуть, вы начинаете все заново! В чем дело теперь?
Я ответил ему с полдороги к двери — части головоломки начали складываться у меня в мозгу.
– Сделаем еще пару кругов. Пошли, Мак!
Мы с Макклампом провели совещание на бегу, затем я взял машину в ближайшем гараже и направился в Тавендер. Я мчался с максимальной скоростью, и добрался туда прежде, чем универсальный магазин закрылся на ночь. Заикающийся Фило, оторвавшись от разговора с двумя знакомыми, последовал за мной в заднюю часть магазина.
– Вы храните счета со списками вещей для стирки?
– Н-нет, только с общими с-суммами.
– Давайте глянем счета Торнберга.
Он предъявил запачканную и мятую бухгалтерскую книгу, и мы отметили еженедельные записи, которые я и ожидал: $2.60, $3.10, $2.25 и так далее.
– Последний пакет из прачечной здесь?
– Д-да, – сказал он, – эт-т-тот п-прибыл из города с-сегодня.
Я разорвал пакет — несколько простыней, наволочки, скатерти, полотенца, салфетки, что-то из женской одежды, рубашки, воротнички, нижнее белье и носки, которые явно принадлежали Кунсам. Я поблагодарил Фило спеша назад к машине.
