– Сейчас попробуй их оттуда выковырни!
Алексей обвел глазами поле боя. На нейтральной полосе догорали три немецких танка – два T-III и один средний T-IV. «Четверка» стояла к нашим позициям боком. Видимо, когда взрывом мины ей перебило гусеницу, она крутанулась на месте, и наши артиллеристы успели всадить ей в боковую броню снаряд.
Бой неожиданно стих. Порывами ветра от горящих танков заносило на позиции дым, к которому примешивался тошнотворный запах горелого человеческого мяса.
– Эй, стрелок, тебя как зовут? – повернулся к Алексею разведчик.
– Алексеем.
– А меня Василием. Ты сапер, что ли?
– Ага! Вон, танки горят – это мы ночью мины ставили.
– Молодцы! А мы в разведку ходили, да вернулись ни с чем. Выходит, ни тебе, ни мне немцы выспаться не дали?
– Выходит, так.
– Закурить не найдется?
– Не курю, верующий.
– Мы сейчас все тут верующими стали. Как самолеты бомбить начинают, даже завзятые атеисты просят: «Господи, помоги!» Ты откуда?
– Сибирские мы.
– А я из Саратова. Так, похоже, немцы снова в атаку собираются. Давай-ка патроны поищем.
Они прошли по траншее, из подсумков убитых солдат собрали винтовочные патроны.
Вначале немцы обрушили на наши траншеи минометный огонь: вверху, в небе, тонко завыло, и потом упала мина.
Алексей сначала не сообразил, что это воет, и крутил головой по сторонам, пытаясь понять.
– Ложись, дура! – разведчик сильно дернул его за руку и упал на дно траншеи. Алексей упал рядом, голова к голове.
– Как только мину слышишь, сразу падай. В окоп, в траншею, в воронку, в яму – что рядом. Нечего башкой крутить. Это снаряд не слышно, а мина всегда воет, когда падает.
Их здорово тряхнуло – мина упала неподалеку; на спину посыпались комья земли.
Мины падали и падали – не меньше четверти часа. Потом обстрел стих. Разведчик сразу же поднялся.
– Сейчас немцы в атаку пойдут. Они всегда после артподготовки пехоту в бой бросают.
И точно, из траншей поднялась немецкая пехота. Алексей долго не стрелял, подпуская их поближе.
Немцы начали стрелять из автоматов уже издалека. Стрельба с таких дистанций неэффективна, но страху на неподготовленных нагоняет.
Вот немцы подошли метров на двести – теперь пора. Он сделал пять выстрелов и стал перезаряжать винтовку.
По брустверу ударила пулеметная очередь, взбив фонтанчики земли.
– Позицию поменяй! – закричал разведчик. – Видишь, тебя засекли!
Алексей перебежал по траншее в другой окоп. Здесь лежал убитый, молоденький красноармеец. Алексей оттащил его в траншею – не топтаться же по телу убитого? Сделав пять выстрелов, он снова сменил позицию.
А немцы уже были на расстоянии ста метров, он видел их лица.
Алексей зарядил винтовку. Надо стрелять выборочно, толку будет больше. У рядовых солдат – автоматы и винтовки, командиры – от фельдфебеля и выше – бегут с пистолетами, солдат командами подбадривают.
Алексей нашел одного – тот даже каску не надел, в фуражке в атаку шел – прицелился, выстрелил. Фуражка с немца слетела, и он упал. Алексей перевел ствол на другого. Тот и в каске был, и бежал за спинами солдат. Алексей улучил момент, когда немец приоткрылся, и всадил в него пулю.
А немцы уже совсем рядом, полсотни метров, не более!
Алексей сорвал с пояса единственную гранату, которую подобрал в траншее, когда собирал патроны. Выдернув чеку, он швырнул гранату в набегавшую цепь. Хлопнул взрыв, разметав нескольких врагов.
Алексей успел выстрелить еще дважды, когда услышал – слева от него и немного позади дал длинную очередь «максим», выкосив сразу десяток немецких пехотинцев.
И немцы не выдержали, бросились назад.
Никто больше не стрелял, берегли патроны – их теперь было в обрез. Очень вовремя открыл огонь наш пулеметчик, практически – в упор.
Бойцы перевели дух. Разведчик окликнул Алексея:
– Сибиряк, ты там живой?
– Живой.
– У тебя патроны есть?
– Одна обойма осталась.
– А у меня пусто.
Они пошли по траншеям и окопам, собирая по обойме и даже по одному оброненному патрону. В одном из окопов Алексей увидел своего сержанта – он был мертв. Голову Кузнецова посекло осколками, и Алексей узнал его по треугольникам в петличке и аккуратной латке на рукаве – он ее еще вчера вечером приметал.
Потери были большие. Еще одна атака, и от полка ничего не останется.
Посчитали трофеи. У Василия оказалось восемнадцать патронов, у Алексея – двадцать один. Совсем не густо.
– Пошли к пулеметчику, может, у него есть? – предложил Василий.
Пулеметчиком оказался, судя по петлицам и фуражке с зеленым околышем, пограничник. Как он сюда попал, известно было только ему самому. Порядок требовал иметь в пулеметном расчете два номера, пограничник же был один.
– Привет, земеля!
Разведчик спрыгнул в траншею первым, Алексей – за ним.
– Привет, пехота.
– Патронами богат?
– Половина ленты осталась – она у меня последней была.
– Плохо. Алексей, придется за траншеи лезть, искать немецкое оружие и боеприпасы.
– Опасно.
– Понятно, не за пряниками в магазин пойдем. А у тебя есть другие предложения?
Пулеметчик пообещал прикрыть в случае чего, только ведь от пули не прикроешь.
Они перебрались через бруствер. Свои винтовки оставили в траншее – лишняя тяжесть.
Первые убитые были не так далеко.
Каждый взял себе по автомату, с нескольких убитых поснимали подсумки с патронами. Удобные были подсумки, на три магазина.
Когда свалились в свою траншею, разведчик спросил Алексея:
– Ты хоть стрелять из их автомата умеешь?
– Не приходилось, – честно признался тот.
– Смотри. Вот так приклад откидывается, вот здесь кнопка защелки магазина. Затвор оттянул, завел ручкой в паз – автомат на предохранителе. Ручку вниз опустил – готов к стрельбе. Однако помни, эффективно стреляет недалеко, метров семьдесят пять, от силы сто. В траншее удобен, в ближнем бою. А на двести метров в ростовую фигуру уже не попадешь.
– Трещотка, – пренебрежительно отозвался о немецком автомате Алексей, – винтовка лучше.
– Как сказать, – не согласился Василий. – Ладно, сам увидишь.
К ним подтянулись еще несколько бойцов.
– Пожевать чего-нибудь есть?
Алексей вспомнил, что он утром позавтракать не успел, и в желудке засосало.
Решили держать оборону вместе, распределившись в разные стороны от пулеметчика, иначе редких бойцов обойдут со стороны и расстреляют в спину.
Послышался шум моторов. Со стороны немецких позиций двигались два танка, за ними бежало до роты пехоты.
У Алексея на душе стало тоскливо. Их здесь всего двенадцать человек, и боеприпасов кот наплакал – куда им против такой силы? Но вида он не показывал.
Разбежались по траншее.
Танки надвигались, не стреляя. Когда до них осталось метров триста, Алексей приложился к винтовке. Вот он, офицер, в прицеле, пистолетом в руке помахивает.
Алексей выстрелил, с удовлетворением увидев, что офицер упал. И своим выстрелом как будто сигнал танкистам дал. Сразу ухнули оба орудия, заработали танковые пулеметы.
Снаряды разорвались с перелетом.
Бойцы открыли редкий винтовочный огонь. Алексей видел – то один, то другой немец выпадали из цепи. И чем ближе подходили немцы, тем чаще стреляли наши бойцы.
Немецкая цепь не отставала от медленно ползущих танков. Сейчас они доползут и начнут утюжить траншеи, давя живых, а у бойцов не было ни одной гранаты.
Справа прозвучал выстрел пушки, родной «сорокапятки». Один из танков вспыхнул и остановился. Из него стали выбираться танкисты.
Тут уж Алексей не выдержал, решил поквитаться. Троих танкистов успел убить, пока они выбирались из люков. У четвертого хватило ума покинуть горящую машину через нижний люк.
Оставшийся танк развернулся в сторону пушки. Но артиллеристы, замаскировав пушку, ничем себя не обнаруживали. Поддерживать атаку, двигаясь на русские траншеи, танкисты боялись – ведь один танк подставил бок и сейчас горел.
