– Конечно! – улыбается она.
– Спасибо. – Анна берет один, выбрав не слишком подгоревший. Как и Карен, ей хочется продлить для Молли и Люка этот момент – эти последние несколько минут, пока отец для них еще жив.
– М-м-м! – Она откусывает приличный кусок. – Неужели вы такие умелые? Вы сами испекли эти пряники?
– Трейси нам помогала, – признается Люк.
– И Остин, – говорит Молли. Остин – это маленький мальчик, за которым тоже присматривает Трейси.
– Ну, это просто вкуснятина! Пальчики оближешь.
– А теперь, дети, где ваши сумки? – подгоняет их Карен.
Оба послушно убегают в комнату, чтобы собрать вещи.
– Думаю, нам лучше поехать домой.
Карен поворачивает ключ в двери и заходит в прихожую, за ней дети и Анна. Повсюду, повсюду чувствуется присутствие Саймона. Куртка Саймона висит на перилах с тех пор, как в последние выходные они с Карен выходили из дому; футбольные бутсы Саймона, все в грязи, брошены внизу лестницы после вчерашней игры. На столе в рамке фотография Саймона с его отцом, рядом разбросаны компакт-диски Саймона. Карен даже наступила на письмо, валявшееся на коврике: оно тоже было адресовано Саймону.
Снова прилив паники; но откуда-то берутся силы, о которых она не подозревала, и оттесняют панические волны. Карен идет на кухню поставить чайник. Она не знает, как сказать Молли и Люку, но знает, что нужно это сделать. А когда кладет свою сумку на мойку у раковины, слышится тихое мяуканье, и из-за ящика для овощей вылезает Тоби. Глядя на него, Карен кое-что придумывает.
– Привет, Тоби, – говорит она, беря котенка в руки. Он полосатый, всего десяти недель от роду, его подарили Люку на Рождество. Это котенок одной из соседских кошек, и Люку подарили его с условием, что он подождет до середины января, и только тогда получит подарок – серьезный вызов для маленького мальчика.
– Дай его мне! – тут же говорит Люк.
– Разве мне нельзя с ним поздороваться? – мягко упрекает Карен. Она щекочет Тоби за ушками. Шерстка у него чрезвычайно мягкая, теплая и пушистая, и после ужасных событий дня это ощущение хоть как-то утешает.
– Ладно, – ворчит Люк.
– А теперь, дети, – продолжает Карен, пока Анна занимается приготовлением чая, – кто-нибудь из вас хочет пить?
– Да, – отвечает Молли.
Люк качает головой.
Карен отдает Тоби Люку и приносит Молли соку в пластмассовой чашке с носиком.
Молли берет ее и тут же начинает сосать.
– Ладно, – твердо говорит Карен. – Я хочу, чтобы вы оба – можешь принести и Тоби, если хочешь, Люк, это ничего – пришли ко мне в комнату, я вам что-то скажу.
– Хочешь, чтобы и я пришла? – спрашивает Анна. – Я могу подождать здесь, если так легче.
– Нет, зайди и ты, – говорит Карен.
И Анна с чаем идет вслед за ними. Она выбирает кресло в эркере, это большая комната, и Карен понимает, что подруга не хочет быть слишком навязчивой.
Карен садится на диван и наклоняется вперед.
– Подойдите, – говорит она и привлекает обоих детей с котенком к себе. – Выслушайте меня. То, что я вам скажу, очень, очень печально. И это будет для вас большим ударом. Но я хочу, чтобы вы знали, что что бы вы ни почувствовали, и мама, и папа очень, очень вас любят. – Она с трудом смотрит на лица детей. Люк озадаченно хмурится, Молли посасывает свой сок, инстинктивно ища утешения.
– Что случилось, мама? – спрашивает Люк.
Карен делает глубокий-глубокий вдох.
– Помните нашего старого кота Чарли? – Она поглаживает Тоби у Люка на руках в надежде набраться от него сил. Он поднимает мордочку, прося погладить ему шейку, блаженно забыв обо всем, кроме удовольствия.
Дети очень серьезно кивают.
– Помните, когда Чарли умер, я сказала, что он будет с другими котами на небесах?
– Что он сможет драться с ними, когда захочет, – вспоминает Люк.
Хотя Чарли был кастрирован, но строго охранял свою территорию и всегда царапал соседских животных – включая кота, от которого родился Тоби. Он даже время от времени провоцировал соседского пуделя.
– Верно, – продолжает Карен. – И я также сказала вам, что Чарли никогда не вернется, но он очень счастлив, дерясь с другими котами на небесах.
– Да, – говорит Люк.
Молли молчит.
Хотя оба стоят прямо перед ней, Карен протягивает руки и сажает дочку на колено. Она привлекает еще ближе к себе Люка с Тоби и говорит еще тише.
– Вот, а сегодня у вашего папы внезапно остановилось сердце. И это значит, что ваш папа тоже умер, как и Чарли.
– Что, он теперь будет играть с Чарли? – спрашивает Люк.
– Да, – отвечает Карен; ей вдруг понравилась эта мысль. – Чтобы помогать Чарли побеждать других котов.
Люк озадачен.
– Но папа будет не только играть с Чарли. Папа будет делать все то, что любит.
– Он теперь на небесах? – спрашивает Люк.
– Да, – отвечает Карен. Она действительно не может придумать лучшего объяснения. Точность тут не важна. Главное – конечно, эмоциональная правда, и нужно сообщить известие как можно мягче и яснее. – Ты поняла, милая? – спрашивает она Молли.
Молли сосет, сосет, сосет свой сок, хотя Карен и слышит, что в контейнере остался лишь воздух.
Карен смотрит на ее личико. Брови насупились, нижняя губка выпятилась. Она видит, что дочка что-то поняла.
– В общем, где бы папа ни был, он может делать все, что любит, ВСЕ ВРЕМЯ. Он сможет играть в футбол… Там много людей, кто любит играть в футбол. Он сможет пить пиво… Я уверена, он найдет там много людей, кто любит хорошее холодное пиво. Он сможет разговаривать с друзьями, дремать после обеда – хоть каждый день, если захочет, – и слушать свою музыку по-настоящему громко! И знаете, что особенно хорошо? Ему теперь не придется ходить на работу, ездить в Лондон. Он сможет заниматься своими проектами, которые любит, когда захочет. Для него наступит прекрасное время!
Говоря все это, Карен чувствует себя отстраненной от своих слов; в ее голосе гораздо больше веселья и радости, чем на душе.
– Но разве папа не любит быть с нами, мамочка? – спрашивает Люк.
Карен не предвидела этого вопроса.
– Конечно, любит, милая.
– Но мне показалось, ты сказала, что папа сможет делать все, что любит?
– Ну… – Карен ищет ответ. Конечно, малыш прав. – Просто там, наверху, есть люди, которым нужны папины советы и помощь. Ты знаешь, как папа умеет помогать. И сейчас им нужна помощь больше, чем нам, поэтому он отправился помочь им в каком-то деле.
Люк хмурится.
– Значит, когда поможет им, он вернется?
Господи, как она запуталась!
– Нет, любовь моя, не вернется.
Люк начинает плакать.
– Мой маленький. – Карен крепко обнимает его и прижимается щекой к его каштановым волосам. – Мне так жаль. – Видя его слезы, она тоже плачет. – Это так печально и не очень справедливо. На самом деле папа не хотел нас покидать, но пришлось. Ты знаешь, как иногда приходится делать то, что не хочется, но ведь приходится? Например, чистить зубы и есть овощи?
Люк кивает сквозь слезы.
– В общем, смерть немного похожа на это, в некотором роде. Не хочешь умирать, но приходится.
– Ох!
Теперь плачет и Молли. Карен вспоминает, что Анна сидит в кресле в другом конце комнаты и наблюдает за этой сценой.
– Эй, Анна, подойди и обнимись с нами.
И Анна, явно с облегчением, что может что-то сделать, подходит и обнимает их всех троих, и они вчетвером плачут, вместе, рыдая и захлебываясь слезами.
Сеансы у Лу заканчиваются в полчетвертого, и потом она идет на собрание, так что уходит с работы она уже после четырех. Несколько минут идти до подземки, и, добравшись туда, она видит, что у стены рядом с газетным киоском сидят Аарон и Кайра. Миновать их невозможно; а если она повернется и пойдет в другую сторону, они заметят. Поэтому она продолжает идти своим путем. Приблизившись, она видит, что они курят. Лу не знает, стоит ли делать им замечание, вмешиваться в ситуацию, которую вряд ли сможет улучшить, но они, увидев ее, быстро тушат сигареты о стену рядом, оставив на красном кирпиче черные пятна. Поскольку они не в школе, а ей не хочется казаться слишком строгой, она решает не замечать этого.
