уважали Кобле как боевого генерала. Он одним из первых ворвался в Бендеры, Аккерман. Был контужен во время штурма Измаила, водил в атаку конных егерей при Мачине. Поэтому и не удивительно, что, случайно услышав слова поручика, который несправедливо бросал тень на его мужество, храбрый Кобле пришел в гнев от такой напраслины.
Успокоившись, Фома Александрович посмотрел на Кондрата Форма ополченца, невиданная еще им, заинтересовала его.
– Кто таков будешь? – спросил он.
– Унтер-офицер эскадрона ополченцев господина коллежского асессора Сдаржинского. Прибыл лично вручить письмо вам, – четко отрапортовал Кондрат и протянул Кобле запечатанный пакет.
Генерал-майор тут же стал читать послание Сдаржинского.
– Гм… Твой Виктор Петрович правильно поступает. Ошень хорошо, што он ведет эскадрон на безбожного Бонапарта. Он достойный сын своего отца – моего друга. И то, што прислал тебя с письмом и с деньгами для своей больной сестры, – тоже хорошо. А деньги ты не потерял в дороге? – обратился он к Кондрату.
– Никак нет! Деньги и письмо в сохранности. Мне велено вручить их в собственные руки сестрицы, – ответил Кондрат.
– И отлишно! Отлишно… Вручи деньги без промедления. Потому что сейчас чума и все важное надо делать сегодня, не откладывая на завтра… Не то завтра это уже может быть и не по силам. Понятно? – хмуро улыбнулся Кобле.
– Так точно.
– Я вижу, ты смышленый солдат. – На круглом лице генерала мелькнула улыбка. – Хотя сейчас и поздно, но ты должен отдать деньги мадмуазель Сдаржинской. Она живет в загородном доме. Возле хуторов господина инспектора Рассет и негоцианта барона Рено. Впрочем, тебя туда проводит мой вестовой. Это ты сделаешь сегодня, а завтра рано понесешь письмо в Дюков сад на дачу. Эй, Кастьянка, – крикнул Фома Александрович вестовому, – проводи унтера на хутор к мадмуазель Сдаржинской.
Из темноты вынырнул приземистый, похожий на своего генерала солдат. Кондрат хотел было уже ретироваться, но Кобле жестом руки остановил его.
– Стой! Командир твой просит, чтобы я тебя пропустил с его сестрой через заставу на предмет отъезда ее для поправки здоровья в Трикратное. Сие – невозможно!.. Я даже бы родного брата, если бы от этого зависела его жизнь, пропустить из города не смог бы. Если птица летит из Одессы, мы в нее стреляем. И ты, унтер, назад не поедешь – не пустим. У меня тут за каждым кустом солдаты с заряженными ружьями припасены. Это, коли тайно удирать пытаться будешь. Пулю в спину получишь… Понял? А теперь – марш! – Так напутствовал Кондрата грозный генерал.
V. Натали
К своей кузине Натали – двадцатидвухлетней девушке, Виктор Петрович Сдаржинский давно питал любовь, выходящую за рамки родственных чувств. Привязанность к кузине у него возникла еще семь лет назад, когда Натали, потерявшая родителей, появилась в Трикратном как бедная родственница. Ее взяла к себе на воспитание мать Виктора Петровича. Болезненная, с длинной жгуче-черной косой и большими такими же жгуче-черными чуть продолговатыми глазами, слабая на вид, девушка, почти еще подросток, оказалась с сильным характером и сумела заставить уважать себя всех обитателей усадьбы.
Мать Виктора Петровича была внимательна и ласкова к дочери своего рано умершего любимого брата настолько, насколько ей позволяла ее властолюбивая эгоистическая натура.
Но это благожелательное отношение к Натали являлось не только следствием сентиментальной жалости к бедной сиротинке со стороны хозяйки Трикратного. Мадам, как ее называли в усадьбе, умела ценить образованных людей, в душе восхищалась начитанностью, хорошими манерами и твердостью духа своей юной племянницы. Отец Натали был дипломатом. Ему в качестве советника посольства пришлось подолгу проживать с семьей почти во всех столицах Европы. Натали успела побывать в Риме, Париже, Лондоне. Отлично владела не только французским, что было почти обязательным для детей дворян, но великолепно, как свой родной язык, знала английский, итальянский, немецкий. Хорошие манеры Натали, ее умение корректно держать себя в обществе понравились не только семье Сдаржинских, но и всем знакомым. У отца Натали, большого книголюба, была огромная библиотека. Он дружил с русскими и иностранными литераторами, в том числе и с Николаем Михайловичем Карамзиным, который бывал у него частым гостем во время своих заграничных путешествий. Натали видела и знаменитого Вольфганга Гете. За рубежом было у нее много друзей, среди них – сверстник Николай Раенко, побочный сын одного вельможи, отправленный отцом в Италию, в Падуанский университет. Из-за границы Николай Раенко присылал Натали письма, полные тоски по России. В них не по летам развитый и одаренный мальчик очень живо описывал итальянских патриотов, мечтавших избавить свою страну от иноземной опеки французов, оккупировавших Аппенинский полуостров.
Натали, знающей взгляды энциклопедистов – Жан Жака Руссо, Вольтера, Дидро, читавшей в списке Радищева, крамольные стихи русских поэтов, сочинения Карамзина, были близки и понятны интересы Николая Раенко. Именно она приохотила приехавших на каникулы кадетов, своих кузенов, к таким книгам, от дерзких строк которых, как от хмеля, кружилась у них голова. Особенно полюбилась Виктору и его старшему брату Николаю повесть Карамзина «Бедная Лиза» – чувствительное и горькое повествование. Молодые люди не раз проливали слезы во время чтения этой книги. Им казалось, что их просветительница Натали чем-то походит на несчастную героиню повести. Правда, кузина принадлежала к благородному сословию, но была так же бедна, как героиня Карамзина. За ней не числилось, как объяснила юношам мать, никакого имущества и никакого приданного. А без этого и самая лучшая, красивая, умная девушка не могла тогда рассчитывать на счастливое замужество, на безоблачное будущее…
Но. может быть, именно это обстоятельство и окрашивало образ Натали в глазах ее двоюродных братьев в необычайные, романтические тона. Юность всегда сочувствует обездоленным и несколько идеализирует их.
Натали в житейских делах была опытней своих двоюродных братьев. Ей, жившей с детства в среде, где плелись дипломатические интриги, хорошо были понятны окружающие ее люди. Не удивительно, что маленькая Натали скоро стала не только другом, но и советчиком братьев Сдаржинских, которые с обожанием смотрели на свою кузину. Особенное расположение питал к ней Виктор. Пухлый, краснощекий увалень, склонный к мечтательности, он сразу же влюбился в двоюродную сестру.
Властолюбивая хозяйка Трикратного заметила это. Но не препятствовала их растущей близости.
Дальнейшая судьба ее детей была заранее предопределена. Николая и Виктора ждала судьба в самом привиллегированном из гвардейских полков империи – в Преображенском. Затем блестящая карьера в
