Его собеседник засмеялся.
— Да нет, почему-то это не забылось.
— Ну, тогда давай знакомиться по-настоящему.
Через пятнадцать минут Вовка уже знал, кто в какой команде и за кого он сейчас будет играть. Особо он имена не запоминал, надеясь, что за время игры это произойдет само собой. Один из парней взял на себя судейство и даже бегал с настоящим жестяным свистком. Мяч был старый, драный, и по форме больше напомнил ему яйцо, чем шар.
И вот игра началась. Через несколько минут Вовка убедился, что играть здесь никто не умел. Все, когда получали мяч, начинали бегать с ним как придется, об игре в пас понятия никто не имел, а уж про что-то другое и тем более, также не было разбивки на защиту и нападение, короче, все играли везде. Вместо ворот лежали несколько камней, которые вратари во время игры незаметно сдвигали, что периодически приводило к шуму и ссорам. Тем не менее он смог себя показать. Несколько раз, отбирая мяч, он легко обводил бегущих навстречу ему мальчишек и спокойно закатывал мяч в ворота, как стоячего обводя и вратаря.
Поэтому минут через двадцать игра завершилась, так как другая команда стала предъявлять претензии, что треснутый молнией Фома стал слишком шустрым, и пусть он лучше судит игру, а то так совсем нечестно.
И хоть ему совсем этого не хотелось, следующую игру пришлось судить ему. Когда же все убегались и сидели на траве около истоптанного до голой земли поля, откуда-то к их грязной компании подошли несколько девчонок. Они, как все девчонки, начали загадочно хихикать и болтать, но их взгляды все время останавливались на Вовке.
Он тихо спросил у Славки:
— Слушай, а чего вон та рыжая девочка с косами длинными все на меня глазами зыркает.
Славка засмеялся.
— Это же Нинка Скобарева, она сзади тебя за партой сидит, самая любопытная девка в классе. Думаешь, чего они прибежали, уже все знают, что ты Графа вырубил, так что готовься, они за тобой теперь ходить будут, ты ведь герой у нас.
Вовка в Славкином голосе без труда определил нотки зависти. Но решил промолчать и не накалять остановку.
— А рядом с ней это кто, с темными волосами, симпатичная такая?
— Ну, это наша красавица, Ленка Климова. Только она занята давно. Жбан сказал, чтобы к ней никто не подходил, увидит — отметелит.
— А Жбан — это кто?
— Ну, Вовка, с тобой теперь не соскучишься, Жбан это десятиклассник один, Генка Жбанов. Он с прошлого года, как у Ленки титьки стали расти, в нее втюрился и сказал, чтобы к ней никто не подходил. А сам-то — зубы гнилые, дурак дураком, но здоровый. Ха, ты же зассал Ленку зимой на Новый год на вальс пригласить, может, вспомнишь? Ходил, ходил вокруг, а как поглядел на Жбана, так и испугался.
В это время Нинка Скобарева громко заявила, обращаясь к Ленке:
— Ой, ладно, и чего ты нас сюда притащила, тоска здесь смертная, мелкота мячик пинает. Пошли лучше на пляж, там хоть позагорать можно да искупнуться.
Вовка в этот момент обдумывал, что сказать своему так называемому другу. Что-то он ему не очень понравился. Настоящий друг вряд ли бы стал завидовать, что его приятель отколотил своего врага, и по поводу девиц тоже вряд ли стал бы подкалывать.
«Нет, — все же решил он, — пока нет других вариантов, будем дружить, а там посмотрим». Когда он услышал громкие Нинкины слова, то сразу понял их подоплеку.
Он вскочил и обрадованно сказал:
— Девчонки, вы на пляж, а можно и мы с вами пойдем?
Те переглянулись, как бы советуясь друг с другом, как будто только что не провоцировали мальчишек.
— Ну ладно, — снисходительно сообщила Нинка, — можете идти с нами, только, чур, ты расскажешь, как дрался с Графовым.
— А кто вам такое сказал? — удивленно раскрыл глаза Вовка. Он сделал это так естественно, что Славка засмеялся, а девочки растерянно посмотрели на него.
— Да что вы его слушаете, придуряется он, — басом сказала третья девчонка, которая была на голову выше своих подруг, и к тому же на ней, единственной из всех, был сейчас повязан пионерский галстук.
На вопросительный взгляд Славка с готовностью шепнул:
— Это наша председатель совета пионерского отряда Ирка Петрова. Она совсем стукнутая на голову. Учится на одни пятерки, плачет, когда четверку поставят. Видишь у нее галстук шелковый, так все время ходит, выделывается.
— Вы чего там шепчетесь? — с подозрением глядя на них, спросила Ирка. — А ты, Фомин, оказывается, драчун, ну ничего, до школы остался месяц, и в сентябре как раз будет время разобрать твое поведение. Мы ведь в октябре будем вступать в комсомол, так что смотри.
— Ира, скажи, пожалуйста, — тут же спросил ее Вовка, — откуда ты узнала, что я якобы дрался с Графовым?
— Хм, — та презрительно скривила губы. — Мелкий, то есть Генка Смирнов, уже всё рассказал.
— Значит, получается так, председатель совета отряда пионерка Петрова не верит своему товарищу пионеру Фомину, а доверяет доносам хулигана Смирнова, который дружит с подозрительными личностями, по ночам шастает по улицам и занимается неизвестно чем? — с ехидцей заключил мальчишка, в голове которого был разум пожилого человека, прошедшего такие баталии в жизни, какие пока и не снились Ирке Петровой.
Ирка покраснела как маков цвет и только разевала рот, не зная, что сказать, а ее спутницы с интересом взглянули на Вовку. Славка переводил глаза с Ирки на своего друга и, видимо, не мог понять, откуда у того появилось такое красноречие.
Но тут Климова, пользуясь авторитетом красавицы, которого не было у подруг, капризно сказала:
— Ну хватит вам ругаться, пойдемте на реку, а то пока болтаете, и не позагорать будет.
Девушки втроем пошли в сторону реки, за ними немного поодаль шли Вовка со Славкой и прибежавший к ним Мишка.
На песчаном берегу было пустынно, несколько лодок стояли недалеко от берега, в них сидели старички рыболовы. Посреди реки шли баржи, которые тащили юркие буксиры. Вовка с интересом оглядывался по сторонам. Было понятно, что сегодня рабочий день и большинство людей на работе, но просто для него было очень необычно видеть пустой берег в такой хороший, погожий день середины июля.
Они расположились около огромного ствола, выкинутого сюда течением, и начали скидывать на него свою одежку. Парни быстро засунули под трусы свои плавки и завязали шнурки. После чего, сдернув трусы, кинулись сразу в воду. Девчонки делали это гораздо медленнее. Первой разделась Ленка Климова, она была в самодельном купальнике, который, видимо, сшила сама. У Скобаревой был закрытый купальник, а Ирка осталась в майке и спортивных трусах. Они долго бродили вдоль воды, взвизгивая, но наконец залезли в воду. Далеко заплывать никто не стал, потому что течение было сильным и возвращаться к месту купания пешком было накладно. На Вовкину спину все пялились молча, никто по этому поводу его не спрашивал.
Накупавшись до дрожи, все вылезли на берег и рухнули в горячий песок. Вовка лежал на спине с закрытыми глазами, в небе кричали чайки, он слушал плеск волн, девчачий смех и думал: «Интересно, за что мне выпало такое, прожить вторую жизнь, кто за это в ответе, или это просто так распорядилась судьба, ничего не требуя взамен?»
В это время ему на живот полилась холодная вода. Он открыл глаза, над ним стояла Ленка и поливала его из ладоней. Вовка вскочил и с криком «Ах, так», — кинулся за ней.
Та легко бежала по мокрому песку и смеялась. Оставшаяся у дерева компания кричала и улюлюкала.
Он догнал девочку и, подхватив на руки, кинулся к реке. Ленка визжала и совсем ничего не имела против того, что ее окунают в воду. Ее талия была тонкая и упругая. И тут Вовка неожиданно почувствовал, что его орган не остался к этому равнодушен.
«Что я делаю, — вдруг подумал он, — пожилой человек, дед, и забавляюсь, как ребенок, с девчонкой».
Он отпустил руки, и Ленка встала напротив него, недоумевая, что случилось, почему он прекратил нравящуюся обоим возню. Несколько мгновений он стоял, как бы раздумывая, что делать, но затем, глядя в смеющиеся Ленкины глаза, решил: «А кто это знает, кроме меня, и нечего об этом задумываться» — и с новой силой начал топить в воде радостно визжащую девчонку.
