Мысли о Вереске не причиняли боли — я не думала о нем, как о мужчине, который любил меня, и которого я потеряла. Не думала о том, что между нами было, и что могло бы быть, если бы он не погиб. Просто был такой… персонаж. Красивый. Смелый. Умный. И умер. Со всеми случается.
Если бы Ним знала, что здесь произошло полтора месяца назад, она бы, наверное, не дала мне телепорт — побоялась, что я буду травить душу воспоминаниями. Но я ее не обманула: мне действительно просто нравилось в этом месте — здесь не было людей…
…если не считать трупа со стрелой в спине.
Черт.
Он лежал под западной стеной (впрочем, стена — это громко сказано, там от кладки три-четыре ряда осталось), неестественно подогнув под себя левую руку. Под лопаткой торчала короткая стрела с черно-багровым оперением. От подлеска тянулась дорожка красных капель — кровь была ярко-алая, свежая. Интересно, откуда и куда он бежал здесь, в этой глуши? Впрочем, нет. Не интересно.
Любой здравомыслящий человек, наверное, сообразил бы, что там, где только что появился труп с явными признаками насильственной смерти, одинокой безоружной девушке находиться небезопасно. Но мой здравый смысл пребывал примерно в таком же коматозном состоянии, как и чувство самосохранения: я даже не осмотрелась по сторонам.
В том, что человек мертв, я не сомневалась. Даже обессилевший раненый будет инстинктивно выбирать наиболее безопасное место для падения — этот же лежал так, что становилось ясно: он чудом не влетел головой в стену. Кроме того, мужчина был болезненно худым, позвонки проступали сквозь рубашку, и я отчетливо видела, что ребра неподвижны — в истощенном теле не было дыхания.
Некоторое время я тупо пялилась на него. Понятия не имею, что положено делать с трупами. Потом — скорее по наитию, чем по воле разума — присела рядом и нащупала сонную артерию. Так и есть. Пусто.
Я уже почти убрала руку, когда под пальцами что-то толкнулось: тук-тук-тук. Пауза длиной в бесконечность. И снова — бисерная нить по коже — тук-тук-тук.
И тут меня накрыло.
Честное слово, если бы мужчина был мертв, я бы покинула его без всякого трепета. В тот момент я была слишком равнодушна к окружающему, чтобы расстраиваться при виде трупа незнакомого человека. Но этот бисер под пальцами — прозрачный и призрачный, почти неуловимый — он перевернул вселенную. Или, возможно, только меня.
Если он умрет теперь — а он наверняка умрет, если я оставлю его здесь, — это будет целиком и полностью моя вина. На моей совести уже есть одна смерть — и это гораздо больше, чем я способна выдержать.
Руки делали работу без участия головы. Мгновение — и я вместе с окровавленным телом появляюсь посреди Костиной гостиной.
Нинель, которая смахивала пыль со статуэток на каминной полке, от неожиданности выронила смётку. Пару секунд толстушка беззвучно открывала рот, потом визгливо запричитала:
— Ой, госпожа Юлия! Да что же это? Кто это? Что случилось? С вами все в порядке?
— Хватит голосить! — рыкнула я на нее. — Позови Костю. Живо!!!
Даже в самом скверном настроении я не позволяла себе подобной грубости в разговоре со слугами, но сейчас мне было все равно — я бы и на короля наорала, если бы он подвернулся под руку. Нинель замолкла, но не сдвинулась с места — продолжала стоять у камина, в ужасе прикрыв рот ладонью. К счастью, Рами оказался более расторопным: прибежав на шум, он в мгновение ока оценил обстановку и, ни слова не говоря, метнулся к кабинету хозяина.
Костя появился почти сразу — вероятно, его тоже привлек вопль Нинель. Первый его вопрос был на редкость дурацким:
— Кто это?
— Понятия не имею! Какая разница?!! — голос почти сорвался на крик. — Ты разве не видишь — он умирает!
Костя бросил на меня странный взгляд и молча опустился на корточки рядом с телом. Нащупал пульс, оттянул веки, придирчиво осмотрел зрачки — нахмурился. Его движения были выверенными и профессионально неторопливыми, но эта неторопливость выводила меня из себя. Ну ведь и так видно — даже мне! — что все плохо! Неужели нельзя сначала сделать что-нибудь, чтобы он перестал умирать, а уже потом проводить осмотр?
— Сделай же что-нибудь! — не выдержала я. — Что ты копаешься?
Костя холодно посмотрел на меня:
— Дубровская, прекрати истерику. У меня нет нужной техники. Если хочешь сделать что-то полезное, лови извозчика и дуй в больницу — пусть пришлют мага-реаниматора.
На последней фразе он едва заметно поморщился. Вся столица знала, что доктор Литовцев не любит магию и старается обходиться без нее, когда это возможно. Но иногда — вот как сейчас, например, — Косте приходилось мириться с правилами игры.
— Рами, помогите. Надо отнести его в смотровую.
«Дуй в больницу!» Да он издевается! Я сама успею умереть от старости, пока доберусь до больницы, что уж говорить об истекающем кровью раненом? Мозг еще только додумывал эту мысль, а правая рука уже схватилась за телепортационный браслет. К магистру Астэри! Если он не сумеет помочь несчастному, то здесь уже никто не поможет.
Вообще говоря, магистр Астэри мог оказаться где угодно — мало ли дел у главы Эльфийского Совета! — но я даже не допускала такой мысли, и мироздание уступило моему напору.
— Магистр, мне нужна ваша помощь! — выкрикнула я, едва появившись в лаборатории. Такие мелочи, как правила хорошего тона, у меня и в более спокойной обстановке порой вылетали из головы.
Придворный маг обеспокоенно шагнул ко мне.
— Что случилось, Юлия? Вы ранены?
— Нет, нет, я в порядке, это не моя кровь. А вот он умрет, если вы не спасете его.
— Кто?
— Я не знаю! Пожалуйста, магистр, пойдемте скорее, мы должны успеть. Я не прощу себе, если он погибнет.
— Юлия, вы не в себе. Позвольте, я вам помогу, — руки с тонкими, по-эльфийски длинными пальцами потянулись к моим вискам, но я вывернулась самым непочтительным образом.
— Магистр, я в порядке, ну как вы не понимаете! Пожалуйста, идемте.
Меня бесило неторопливое спокойствие эльфа. Человек ведь умирает! Какая разница — кто он? Но здравый смысл — вероятно, под воздействием стресса — ненадолго очнулся от комы и слабым голосом напомнил, что придворный маг не обязан срываться с места по первому моему требованию и мчаться спасать неизвестно кого.
Ногти врезались в ладони. Несколько судорожных вздохов — и я почти спокойна. По крайней мере, голос не срывается на ультразвук.
— Я нашла его у форта Айрон. Просто гуляла, — торопливо пояснила я, предупреждая всплеск вопросов. — Он лежал со стрелой в спине, но был еще жив. Я телепортом перенесла его к Косте, но Костя сказал, что вряд ли сможет помочь, нужен реаниматолог. Магистр, честное слово, никогда раньше не видела этого парня, но раз он оказался на моем пути, я теперь отвечаю за его жизнь. Понимаете? Если он умрет из-за моей нерасторопности, я никогда себе этого не прощу. Я прошу, магистр, — я никогда вас ни о чем не просила — помогите ему.
Во взгляде эльфа затеплился интерес — не тревога, не сочувствие, просто любопытство ученого. Но мне было все равно, что именно заставит его пойти со мной. Если бы понадобилось приставить пистолет к его виску, я бы сделала это без колебаний.
— Хорошо, Юлия, — магистр взял меня за запястье. — Идемте, посмотрим, что за подарок преподнесла вам судьба на этот раз.
Голубой камень в перстне вспыхнул, перемещая нас к Косте.
В смотровой пахло свежей кровью, спиртом, камфарой и еще чем-то тошнотворно медицинским — по моим представлениям, именно так должно пахнуть в операционной военно-полевого госпиталя.
Раненый лежал на столе лицом вниз, уже раздетый и до пояса накрытый простыней. Его одежда — кучка окровавленных лохмотьев — валялась у стены. В той же куче я заметила знакомое багрово-черное оперение, но наконечник стрелы вместе с коротким обрезком древка все еще торчал из раны.
Костя позвякивал инструментами у окна.
— Жив? — выдохнула я.
— Дубровская, выйди, — приказал Костя, мельком взглянув в нашу сторону. — Здравствуйте, магистр.
