Только тем смогла ее выручить, назвала ей имя достопочтенново Мистера __. Сказала пусть спросит евоную жену. К кому еще за помощью идтить как не к ней. Я ни одной женщины, у ково есть деньги, больше не знаю.
Напиши мне, говарю.
Чево, спрашивает.
Напиши, гаварю.
Нас разлучит только смерть, отвечает мне Нетти.
А писем нет.
Приехали погостить две евоные сестры. Нарядные. Ну, Сили, говорят, во всяком случае у тебя чисто. Нехорошо о мертвых плохо говорить, но правду под половик не заметешь, Анни Джулия была редкая неряха.
Да у нее душа не лежала к этому дому, говарит другая.
А к чему у ее душа лежала? спрашиваю я.
К своему дому, гаворит она.
Ах, подумаешь, говорит первая, Карри ее зовут. А другую Кейт. Раз уж вышла замуж, так держи дом в чистоте. И семью тоже. А то вечно приедешь сюда по зиме, а у детей простуда, у детей грипп, у детей дрисня. У детей немония, глисты, лихорадка. У детей волосья нечесаны. До их страшно прикоснуться.
Мне не страшно, говорит Кейт.
А готовка? Она и не готовила. Кухню стороной обходила.
Ево кухню.
Ужас, а не баба, гаварит Карри.
Ужас, а не мужик, говарит Кейт.
К чему-ка ты клонишь? спрашивает Карри.
К тому и клоню. Он привез ее сюда и бросил, а сам бегал за Шик Эвери напропалую. Вот к ентому самому и клоню. Ей не с кем было даже словом перекинуться. И пойти некуда. Он по нескольку дней в дому носу не казал. Потом дети пошли. А она молодая. И красивая.
Ничего особенново, говорит Карри и в зеркало на себя поглядывает. Ну волосы хорошие. А рожа слишком черная.
Да братец то, судя по всему, любит каторые потемнее. Шик Эвери черная што твой сапог.
Шик Эвери, Шик Эвери, меня уже тошнит от этой Эвери, Карри говорит. Люди бают, будто она болтается по всему свету да песни поет. Интересно, какие такие песни она поет. Еще говорят, платья у ей по колено, а в волосы нацеплены всякие шарики да кисточки. Как елка.
У меня сразу слух обострился, как про Шик Эвери речь пошла. Я бы на ихнем-то месте только про ее и говорила. А они тут же рты захлопнули, как увидели, што я уши навострила, и даже дышать перестали.
Хватит про нее, говорит Кейт, и вздохнула. А про Сили ты права. Хозяйка она хорошая, и с детьми умеет, и готовить. Братец лучше не нашел бы, как бы не старался.
Знамо, как он старался.
В другой раз Кейт приехала одна. Ей наверное годов двадцать пять, вековуха. Выглядит зато моложе меня. Здоровенькая, глаза блестят, и на язык острая.
Купи Сили одежды, говорит она Мистеру __.
Ей чево, одежда нужна? спрашивает.
Да посмотри на нее.
Он смотрит на меня. Будто на землю под ногами смотрит. В глазах написано, Енто чучело еще одеваться хочет?
Пошли мы с ей в магазин. Я прикидываю, какой бы цвет выбрала Шик Эвери. Она для меня все равно што королева, я говорю Кейт. Может, пурпурный. Даже с краснотцой. Ищем, ищем — нет пурпурново. Красново навалом, а вот пурпурново нема. Не-е, она гаворит, не даст он денег на красное платье. Вселенькое больно. Коричневое, гнилая вишня или синее, выбирай. Синее, говарю.
Отродясь у меня новых платий не было. Енто только мое будет. Попробовала растолковать Кейт, да покраснела и заикаться стала.
Ничево, Сили, она говорит, ты большего заслуживаеш.
Может оно и так, думаю я.
Харпо, она говорит. Харпо это старшой. Харпо, смотри, штобы Сили одна не таскала воду. Ты теперь взрослый. Пора тебе помогать.
Бабы пущай работают, он говорит.
Чево? она переспрашивает.
Женщины работают. Я мущина.
Ниггер ты сопливый, вот ты кто, она говорит. Ну как живо бери ведро, и марш за водой.
Он скосил глаз на меня. Вышел. Слышим мы с Кейт, как он бормочет Мистеру __ на веранде. Мистер __ зовет сестру. Поговорили они, возвращается она назад, а сама вся трясется.
Все, Сили, уезжаю, говорит.
Она ужасть как разозлилась, слезы так и брызжут из глаз, пока она вещи в свой баул пихает.
Ты им не спускай, Сили, говорит. Я не могу за тебя бороться. Ты должна сама за себя постоять.
Я молчу. Я думаю о Нетти, покойной. Она боролась, убежала даже. И што из энтово вышло? Я не борюсь. Чево скажут, то и делаю. И жива.
Харпо спрасил у отца, почему он меня поколотил. Она мне жена, вот почему, говарит. К тому ж упрямая она. Женщины только и годятся што для __ но не сказал для чево. Уткнулся в газету. Я вспомнила папашу.
Харпо меня спрашивает, Как так, ты такая упрямая? Спросил бы лучше, как так, ты его жена.
Такая, знать, уродилася, говарю.
Он побил меня, как своих детей лупит. Только их он почти не лупит. Сили, дай ка мне ремень, говарит. Дети за дверью в щелку подглядывают. Меня хватает только на то, штобы не плакать. Как будто я дерево. Ты дерево, Сили, говорю я себе. Отсюдова я и знаю, што деревья людей боятся.
Харпо говарит, Я люблю кой-ково.
A-а, гаворю я.
Девушку, говорит он.
Да? говарю я.
Да, говарит он, мы хочем женица.
Женица? говарю я, ты возрастом не вышел, штобы женица. Вышел, говорит он. Мне семнадцать. Ей пятнадцать. Хва. А чево ее маманя гаварит?
Не знаю.
А чево ее папаня гаварит?
Не знаю.
А чево она гаварит?
Не знаю. У нас еще не гаворено. И голову повесил. Он вообще то парень видный. Худой, высокий, черный как евоная мамаша, глаза как жуки.
Где же ты ее нашел? Спрашиваю. В церкве, отвечает. А она меня на улице приметила.
Ну и как, ндравишся ты ей?
Не знаю. Я ей подмигнул, а она будто испужалася.
Где же папаша ее был, пока все энто безобразие творилося? На хорах, говарит.
Шик Эвери в городе! Со своим оркестром. Будет петь в Счастливой Звезде, што на Колменской дороге. Мистер __ стал собираться. Оделся, повертелся перед зеркалом, скинул все, надел другое. Намазал голову помадой. Потом смыл. Потом стал на башмаки плевать и суконкой чистить.
Говорит мне, вымой энто, найди то, принеси энто, отыщи то. Над дырками в носках горюет.
Я только успеваю штопать, гладить, искать носовые платки. Чево случилось, спрашиваю.
Што ты мелеш, злится он. В порядок себя привожу. Другая б радовалась.
А я и радуюсь, говорю.
Чево, спрашивает.
Видный мущина, говорю. Любая будет гордиться.
Ты думаеш?
В первый раз спрашивает мое мнение. Я от удивления оторопела, и пока собралась сказать Да, он уже на веранду ушел, там бриться светлее.
Я хожу весь день с афишкой в кармане, розовой. Чувствую, будто в кармане как уголь раскаленный. Афиш у их наклеено на деревья у дороги, как к нам поворачивать, и на магазине. У ево их штук пятьсот, поди.
Шик Эвери стоит у пианина, руки в боки и шляпа как у индейского вождя. Улыбается во весь рот, беззаботная как птичка. И написано, приглашаются все. Королева пчел опять с нами.
Боже. Как мне хочется пойти. Не танцевать, не пить. И даже не слушать, как она поет. Просто взглянуть на ее.
Мистера __ не было дома весь вечер в субботу, весь вечер в воскресенье и почти весь день в понедельник. Шик Эвери в городе. Он ввалился в дом и упал на кровать. Он уставший и расстроенный. Он плачет. Потом лег спать и проспал оставшийся день и всю ночь.
Проснулся, когда я уже пошла хлопок убирать. Три часа без ево горбатилась. Пришел и ничево не сказал. Ну и я ничево.
А у меня тыща вопросов. Чево на ей было надето? Она такая как на моей картинке или другая? Какая у ей прическа? Или она носит парик? Какая помада? Она толстая? Или она худая? В порядке ли голос? Не болеет ли она? Не устает ли? И с кем ее детки, пока она поет по всей округе? Не скучает ли за ими? Вопросы так и свербят в голове. Как змеи какие. Я молюсь, штобы мне не проговориться, щеки себе изнутри кусаю.
Мистер __ взял мотыгу и стал землю рыхлить. Три раза махнет мотыгой и замрет. Потом и вовсе мотыгу бросил, развернулся и ушел в дом. Налил кружку холодной воды, запалил трубку, уселся на веранде и уставился в пространство. Я пошла за ним, не захворал ли. Он говорит, иди назад. В поле. Меня не дожидайся.
