Жрец потребовал тишины и повернулся к пленнику:
— О чем ты хочешь поговорить?
— Ходит слава о том, что наместник — человек мудрый, — сказал ассириец. — Мы не хотим разрушать этот город, нас интересуют Тир и Сидон. Но Акбар расположен на середине пути и правит в этой долине. Если нам придется сражаться, мы потеряем людей и время. Я пришел предложить сделку. «Он говорит правду, — подумал Илия. Он заметил, что окружен группой воинов, загородивших его от наместника. — Он думает так же, как и мы. Господь совершил чудо и сейчас спасет нас».
Жрец поднялся и крикнул толпе:
— Вы видите? Они хотят уничтожить нас без боя! — Продолжай, — сказал наместник. Однако снова вмешался жрец:
— Наш наместник — достойный человек, он не хочет проливать кровь. Но город в осаде, и осужденный, стоящий перед вами, — враг!
— Он прав! — крикнул кто-то из толпы. Илия понял, что ошибся. Жрец подстрекал толпу, в то время как наместник пытался вершить правосудие. Он хотел подойти поближе, но его оттолкнули. Кто-то из воинов удержал его за руку.
— А ты подожди здесь. В конце концов, это была твоя идея.
Он обернулся: это был военачальник, он улыбался. — Мы не можем слушать никаких предложений, — продолжал жрец, жесты и слова которого демонстрировали переполняющие его чувства. — Если мы покажем, что хотим вести переговоры, то проявим этим и свой страх. Народ Акбара храбр и способен оказать сопротивление любому вторжению. — Но ведь этот человек стремится к миру, — сказал наместник, обращаясь к толпе. Кто-то сказал:
— Купцы заинтересованы в мире. Жрецы хотят мира. Наместники хотят править мирными городами. Но армия хочет только одного — войны!
— Разве вы не понимаете, что нам удалось сломить израильскую веру без всяких войн? — вскричал наместник. — Мы не посылали ни войска, ни корабли, а послали Иезавель. Теперь израильтяне поклоняются Ваалу, и нам не нужно жертвовать ни одним воином.
— Ассирийцы подослали нам не прекрасную женщину, а своих воинов! — крикнул еще громче жрец. Народ требовал смерти ассирийца. Наместник потянул жреца за руку.
— Сядь, — сказал он. — Ты слишком далеко зашел. — Решение о публичном суде было твоим. Или, лучше сказать, это решение израильского предателя, который, похоже, руководит действиями правителя Акбара. — С ним я разберусь потом. А сейчас нам нужно узнать, чего хочет ассириец. Много веков люди пытались силой навязывать свою волю: делали то, что хотели, но не желали знать, что об этом думают другие. Все царства рушились из-за этого. Наш народ стал сильнее потому, что научился слушать. Так мы развивали и торговлю — прислушиваясь к желаниям других людей и стараясь их удовлетворить. Результат — наши успехи в торговле.
Жрец покачал головой.
— Твои слова кажутся мудрыми, и в этом самая большая опасность. Если бы ты говорил глупости, было бы легко доказать, что ты ошибаешься. Но то, что ты сейчас сказал, заводит нас в ловушку.
Люди в первом ряду были свидетелями этих пререканий.
До сих пор наместник всегда старался прислушиваться к мнению совета, и у Акбара была прекрасная репутация. Тир и Сидон направляли своих посланников посмотреть, как наместник управляет городом. Его имя дошло уже до императора, и при определенной доле везения он мог бы стать советником при дворе.
Но сегодня его авторитету публично был брошен вызов. Если он не проявит решимости, то потеряет уважение народа и больше не сможет принимать важные решения, ведь никто не будет ему повиноваться.
— Продолжай, — сказал он пленнику, не обращая внимания на яростный взгляд жреца и требуя, чтобы купец перевел его вопрос.
— Я пришел предложить вам сделку, — сказал ассириец. — Вы освобождаете для нас путь, и мы двинемся на Тир и Сидон. Когда эти города будут разгромлены — а это неизбежно, ведь большая часть защитников этих городов плавает по морям на торговых кораблях, — мы щедро вознаградим за это Акбар. И сохраним за тобой власть наместника. — Вы видите? — сказал жрец, снова поднимаясь с места. — Они считают, что наш наместник способен пожертвовать честью Акбара ради собственной власти! Толпа взревела от ярости. Этот полуголый раненый пленник хочет установить свои правила! Побежденный, предлагающий городу сдаться! Несколько человек даже пробились вперед, чтобы наброситься на пленника. Стражам с большим трудом удалось удержать этих людей.
— Подождите! — сказал наместник, стараясь перекричать толпу. — Перед нами беззащитный человек, который не может вызвать у нас страха. Мы знаем, что наше войско лучше обучено, а наши воины отважнее. Нам не нужно никому ничего доказывать. Если мы решим бороться, то победим в сражении, но наши потери будут огромны.
Илия закрыл глаза и взмолился о том, чтобы наместнику удалось убедить народ.
— Наши предки рассказывали нам о египетском царстве, но эти времена прошли, — продолжал он. — Сейчас мы возвращаемся в Золотой Век, мы знаем, что наши отцы и деды смогли жить в мире. Почему же мы должны нарушить эту традицию? Сегодня войны ведутся в торговых делах, а не на полях сражений.
Постепенно толпа успокаивалась. Наместник брал верх!
Когда шум стих, он обратился к ассирийцу. — Того, что ты предлагаешь, мало. Вам придется заплатить подати, которые платят купцы за то, что проходят по нашей земле. — Поверь, наместник, у вас нет выбора, — ответил пленник. — У нас достаточно людей, чтобы сравнять с землей этот город и убить всех его жителей. Вы давно живете в мире и уже позабыли, как сражаться, в то время как мы завоевываем мир.
Толпа снова зашумела. Илия думал: «Наместник не может сейчас показывать свою нерешительность». Но спорить с ассирийским воином, который даже в плену навязывал свои условия, было нелегко. Каждую минуту на площади становилось все больше людей. Илия заметил в толпе даже купцов, которые бросили свои дела, обеспокоенные развитием событий. Суд принимал опасный поворот. Нельзя было больше уходить от решений, будь то сделка или смерть.
Люди разделились: одни выступали за мир, другие требовали, чтобы Акбар оказал сопротивление. Наместник шепотом сказал жрецу:
— Этот человек при всех унизил меня. Но ты поступил не лучше.
Жрец повернулся к нему. И, стараясь говорить так, чтобы никто другой не услышал, велел немедленно приговорить ассирийца к смерти.
— Я не прошу, а требую. Ты сохраняешь власть лишь благодаря мне, и я могу покончить с этим когда угодно, тебе ясно? Я знаю, какие жертвоприношения могут смягчить гнев богов, когда мы вынуждены сменить правящую династию. Это будет не первый случай: даже в Египте, царстве, просуществовавшем тысячи лет, было много случаев, когда сменялись династии. И все-таки жизнь во Вселенной не прекратилась, небо не обрушилось на наши головы.
Наместник побледнел.
— Военачальник стоит в толпе с несколькими воинами. Если ты будешь настаивать на соглашении с ассирийцем, я скажу всем, что боги оставили тебя. И тебя лишат твоей власти. Давай продолжим суд. Ты будешь делать только то, что я велю.
Если бы Илия находился поблизости, у наместника осталась хотя бы одна возможность: он попросил бы израильского пророка рассказать о том, что он видел ангела на вершине Пятой Горы. Он напомнил бы всем историю воскрешения сына вдовы. И тогда собравшиеся собственными глазами увидели бы пророка, способного творить чудеса, рядом с человеком, не обладавшим никакой сверхъестественной силой.
Но Илия отсутствовал, и у него больше нет выбора. Да и потом, это всего лишь пленник. Никакое войско в мире не начинает войну из-за гибели одного воина.
— Твоя взяла, — сказал он жрецу. Когда-нибудь он расквитается с ним.
Жрец согласно кивнул головой. Вслед за тем прозвучал вердикт.
— Никто не покорит Акбар, — сказал наместник. — И никто не войдет в наш город без разрешения его жителей. Ты попытался сделать это, и я приговариваю тебя к смерти. Услышав это, Илия закрыл глаза. Военачальник улыбался.
Пленника, окруженного толпой, привели на место казни у городской стены. Там с него сорвали остатки одежды и оставили нагим. Один из воинов толкнул его на дно ямы, вырытой рядом со стеной. Народ столпился возле ямы. Люди проталкивались поближе, чтобы получше все разглядеть.
— Воин с гордостью носит свои доспехи и не прячется от врага, потому что он храбр. Шпион одевается как женщина, потому что он трус, — крикнул наместник так, чтобы все услышали. — Поэтому я приговариваю его к смерти, лишенной чести храбрых.
Народ освистал пленника и криками одобрил наместника. Пленник говорил что-то, но толмача поблизости больше не было, и никто не мог его понять. Илие удалось пройти вперед и подойти ближе к наместнику, но было уже поздно. Когда он дотронулся до его мантии, тот грубо оттолкнул его.
— Это твоя вина. Ты хотел устроить публичный суд.
— Нет, это твоя вина, — ответил Илия. — Даже если бы ты созвал совет Акбара тайно, военачальник и жрец сделали бы то, что хотели. В течение всего процесса я был окружен стражниками. Все было хорошо продумано. Обычай гласил, что продолжительность казни избирает жрец. Он наклонился, взял камень и протянул его наместнику. Камень был не такой крупный, чтобы повлечь быструю смерть, но и не слишком мелкий, чтобы продлить страдание. — Ты первый.
— Я вынужден это сделать, — тихо произнес наместник, чтобы его слышал только жрец. — Но я знаю, что это не правильный путь.
— Все эти годы ты вынуждал меня идти на более суровые меры, а сам старался делать лишь то, что было приятно народу, — так же тихо ответил жрец. — Не раз я терзался сомнениями и чувством вины, проводил бессонные ночи, преследуемый призраками ошибок, которые, возможно, совершил. Но благодаря тому, что я не струсил, весь мир сейчас с завистью смотрит на Акбар. Люди принялись искать камни подходящего размера.
Какое-то время слышен был только стук камней друг о друга.
Жрец продолжил:
— Может быть, я ошибаюсь, осуждая этого человека на смерть. Но не в том, что касается чести нашего города. Мы — не предатели.
Наместник поднял руку и бросил первый камень. Пленник увернулся от удара. Однако вслед за этим толпа с криком и свистом принялась забрасывать его камнями. Ассириец пытался защищать лицо руками, и камни попадали ему в грудь, в спину, в живот. Наместник хотел уйти оттуда. Он уже много раз видел это зрелище, знал, что смерть будет медленной и мучительной, что лицо превратится в сплошное месиво из костей, волос и крови, а люди будут кидать камни даже после того, как жизнь покинет это тело. Через несколько минут пленник перестанет защищаться и опустит руки. Если он был хорошим человеком, боги направят один из камней, и тот попадет ему в темя и вызовет обморок. А если он совершил много зла, то не потеряет сознания до последней минуты.
Толпа вопила и все яростнее бросала камни. Осужденный изо всех сил пытался защищаться. Но внезапно он раскрыл руки и заговорил на понятном всем языке. Пораженные этим, люди застыли.
