Поначалу только мне показалось, что это башня. Не знаю, почему именно это слово пришло в голову: она ведь почти целиком уходила под землю и скорее напоминала бункер или туннель. Однако стоило мне увидеть лестницу, как в памяти тут же всплыл маяк на берегу, а перед глазами замелькали образы участников предыдущей экспедиции. Вот они исчезают, один за другим, а вот Зона меняется по какому-то лишь ей ведомому принципу. При этом маяк остается на своем привычном месте, а его перевернутый близнец возникает здесь, вдали от воды. Видение было таким живым, таким подробным – и, оглядываясь назад, я, пожалуй, назову его первой странностью, произошедшей со мной с момента прибытия.
– Такого не бывает, – сказала топограф, сверяясь с картой.
Ее лицо скрывала холодная тень, и от этого слова прозвучали тревожно. Смеркалось, и все шло к тому, что исследовать «небывальщину» пришлось бы с фонарями, хотя я была бы не против вовсе туда не соваться.
– Значит, все-таки бывает, – возразила я. – Не привиделось же нам всем.
– Никак не могу определить архитектурный стиль, – произнесла антрополог. – Камень вроде бы отсюда, но это вовсе не значит, что строили местные. Пока не заглянем внутрь, нельзя сказать, примитивная эта постройка, современная или что-то среднее. Возраст я тоже угадывать не берусь.
Сообщить руководству о находке мы не могли. Одно из правил экспедиций в Зону Икс гласило: никакой связи с внешним миром (видимо, чтобы ничто не сумело проникнуть через границу). За исключением странных черных коробочек, у нас не было ничего высокотехнологичного: ни сотовых телефонов, ни компьютеров, ни портативных видеокамер, ни сложных измерительных приборов. Чтобы проявить снимки, нужно соорудить импровизированную фотолабораторию. Я всю жизнь обходилась без сотового, а вот мои спутницы чувствовали себя будто на другой планете. Из оружия у нас с собой имелись мачете, старые пистолеты в запертом ящике и одна штурмовая винтовка (руководство все-таки выдало ее, хоть это и шло вразрез с правилами безопасности).
От нас требовалось только вести записи вроде вот этой, в журналах вроде вот этого: легких, водонепроницаемых, практически неуничтожимых, в гибкой черно-белой обложке, с линованными листами. Либо мы привезем их с собой назад, либо их заберет следующая экспедиция. Отчеты надлежало писать во всех подробностях, чтобы их мог понять любой, даже незнакомый с Зоной Икс, при этом делиться записями друг с другом строго воспрещалось. Как считало руководство, «обобществление информации вредит объективности наблюдений». Однако я уже давно убедилась в том, что ни о какой объективности не может быть и речи. Пока ты живешь и дышишь, пусть ты отрешен от мира, пусть тобой владеет только всепоглощающая жажда истины, быть подлинно беспристрастным не выйдет.
– Меня будоражит эта находка, – вмешалась психолог. – Вы тоже взволнованы?
Подобных вопросов она нам еще не задавала. Во время подготовки в основном звучало что-то типа: «Можете ли вы сохранять самообладание перед лицом опасности?» Мне и тогда она напоминала плохого актера, а сейчас еще больше. Такое ощущение, что в шкуре лидера ей было не по себе.
Я не хотела передразнивать ее, но не сдержалась:
– Да, определенно… будоражит.
Меня вдруг охватило беспокойство – прежде всего потому, что я представляла себе все что угодно, но только не это. До того как мы пересекли границу, мне грезились огромные города, необычные твари и даже (когда я слегла с температурой) гигантское чудище, которое вылезло из воды и проглотило наш лагерь. А башня – как-то слишком просто.
Топограф не ответила, лишь пожала плечами. Антрополог молча кивнула, как бы соглашаясь со мной. Лестница уходила в темноту, и это позволяло воображению разыграться вовсю. От мысли о том, что таилось внутри башни, по спине бежали мурашки.
Я не стану называть имена своих спутниц – зачем, если через пару дней в живых из них останется только топограф? Кроме того, нам с самого начала внушали: «Никаких имен, все личное должно остаться в стороне и не отвлекать от выполнения поставленной задачи». Имена остались дома. В Зоне Икс они нам не принадлежали.
С нами должна была пойти пятая участница – лингвист. Для подготовки к переходу через границу каждую из нас завели в отдельную ослепительно белую комнату. В дальней стене комнаты находилась дверь, в углу стоял металлический стул с прорезями для ремней. Вид его вызывал нехорошие предчувствия, но я уже настроилась попасть в Зону Икс во что бы то ни стало. Комнаты эти, как и все здание, принадлежали «Южному пределу» – секретному правительственному учреждению, которое курировало изучение Зоны Икс.
Мы сидели и ждали, пока снимут бесконечные показания; из вентиляционных решеток в потолке нас обдувало потоками воздуха, то холодными, то горячими. В какой-то момент каждую из нас посетила психолог, но самой беседы я не помню. Затем мы вышли в центральную переходную зону: длинный коридор, заканчивающийся двойными дверями. Психолог уже стояла там, а вот лингвист так
