Тави сжала зубы и закатила глаза. Ну вот что с ними делать? Притвориться, что не понимает? Ядовито пройтись по доморощенным критикам? Незатейливо послать к черту? Удивительное дело: сегодня они не пугали ее. То ли раздражение оказалось сильнее страха, то ли ужас перед теткой отбил способность бояться чего-то еще. И почему она вчера всполошилась? Такие обыденные физиономии нарочно будешь искать – не найдешь.
– Вы, Настя, не обижайтесь, – улыбнулся высокий. – Семен у нас неотесанный, но душа у него добрая.
– Откуда вы знаете, что я Настя? – насторожилась она.
– Слышали на пляже, как вы с мамой разговаривали. Меня зовут Илья, а это – Семен. Он хороший, светлый… человек.
– Очень приятно, – мрачно вздохнула Тави и покосилась на отмокающую кисть. Вот же прицепились. И отвернуться, чтобы продолжить работу, как-то неловко. Она вопросительно посмотрела на туристов и, ухватившись за стандартную формулу, пробормотала с кривой улыбкой: – Могу я вам чем-нибудь помочь?
Произнесенная таким тоном фраза предполагала лишь один ответ: «Нет, спасибо», – и быстрое исчезновение собеседника с глаз долой. Однако на русском волшебные слова не сработали.
– Можете, – бодро ответил Илья. – Давайте прогуляемся? Посидим где-нибудь, выпьем…
– Во-первых, я не пью… – проговорила Тави, медленно закипая.
– И правильно! – одобрил Семен. – Ты же девушка, будущая мать!
Тави замолчала, прикрыла глаза, с шумом втянула ноздрями воздух. Здравствуй, девочка, мы привезли тебе из дома подарок – классический набор отборных банальностей. И никакой тети Елены не нужно, и без нее найдутся милые люди… Спокойно. Еще пара фраз – и они отправятся искать компанию повеселее и пообщительнее. Кого-нибудь понятнее и приятнее.
– Во-вторых, я занята, – продолжила она, обращаясь теперь только к Илье.
– Бросьте, вам же положен обед. Я слышал, как вас отправляли передохнуть, и вы ответили: «Да, сейчас». Примерно полчаса назад.
«Вот же упорный, – мрачно подумала Тави. – Ладно, вежливо отделаться не вышло, придется быть честной».
– В-третьих, я просто не хочу. Ну правда – зачем мне? О чем мы будем говорить? О тонкостях примитивизма?
– Просто пообщаемся, – объяснил Семен. – Что значит «не хочу»? Нельзя так, проще надо быть с людьми…
– Вы притворяетесь? – опешила Тави. – Или правда такой дурак?
– А вот грубить не надо!
– Семен, Семен… – укоризненно окликнул Илья. – Не перегибай палку. Почему бы и не поговорить о примитивизме? – повернулся он к Тави. – Мне действительно очень нравится ваша работа. К тому же вы здесь все знаете, а мы приехали только позавчера, еще не разобрались толком. Могли бы поговорить об острове…
– Или о том, как ты дошла до жизни такой, – влез Семен.
Тави молча посмотрела на него, вяло размышляя: а что, если залепить пощечину? Непредсказуемо. Может, вой поднимет, а может, сдачи даст. И уж точно не поймет, за что огреб. Со своей точки зрения он ведет себя как нормальный мужик, а она, сопля мелкая, выпендривается и хамит. Колени стали ватными от бессильной, не находящей выхода ярости. Перед глазами заклубилась серая пелена.
– Институт бросила, – тем временем загибал пальцы Семен, – студию бросила, друзьям-приятелям даже не сказалась…
– Пожалуйста, – тихо попросила она Илью, – уведите своего друга.
– Простите, но он дело говорит, – пожал плечами тот, – вы бы послушали, он умный человек.
Семен все не унимался:
– Мать с ума сходит – хорош подарочек, дочка заделалась бомжем, малярничает за еду…
Она бы могла толкнуть это серое, как тогда, в парке. Могла бы заткнуть нашатырным туманом этот самодовольный, изрыгающий стандартные злобные фразы рот. Эти двое были такие же, как Андрей. Одной с ним породы. Они хотели затащить ее куда-то… запереть там, где она не хотела быть. Сделать из нее кого-то другого. Исправить.
В глазах темнело от ненависти. Тусклые щупальца вновь тянулись к Тави, но теперь она готова была взять их в союзники.
– Семен, Семен…
– А ты меня не одергивай! Кто ей еще правду скажет? Мать над ней всю жизнь кудахтала, вместо того чтобы хорошего ремня дать, теперь вот разгребает… К тебе же по-хорошему, тебя же на студенческую конференцию отправляли, а ты всех подвела! Тебе людям в глаза смотреть не стыдно? Как тебе еще совести хватает с матерью разговаривать после этого!
– Стоп, – сказала вдруг Тави, широко открыв глаза. Семен нависал над ней, и его и без того красное лицо побагровело от
