Сьюзан ощутила угрызения совести.
— Я тоже хватила через край. Извините меня. Дэвид — это отличная кандидатура.
Стратмор отрешенно кивнул:
— Он вернется сегодня вечером.
Сьюзан представила себе, что пришлось пережить коммандеру, — весь этот груз бесконечного ожидания, бесконечные часы, бесконечные встречи. Говорили, что от него уходит жена, с которой он прожил лет тридцать. А в довершение всего — «Цифровая крепость», величайшая опасность, нависшая над разведывательной службой. И со всем этим ему приходится справляться в одиночку. Стоит ли удивляться, что он находится на грани срыва?..
— С учетом обстоятельств, я полагаю, — сказала Сьюзан, — вам все же нужно позвонить директору.
Стратмор покачал головой, и капля пота с его лба упала на стол.
— Я не хочу никоим образом нарушать покой директора и говорить с ним о кризисе, в то время как он не в состоянии предпринять хоть что-нибудь.
Сьюзан понимала, что коммандер прав. Даже в такие моменты ему удавалось сохранять ясность рассудка.
— А вы не думали о том, чтобы позвонить президенту?
Стратмор кивнул:
— Думал. Но решил этого не делать.
Сьюзан так и подумала. Старшие должностные лица АНБ имели право разбираться со своими кризисными ситуациями, не уведомляя об этом исполнительную власть страны. АНБ было единственной разведывательной организацией США, освобожденной от обязанности отчитываться перед федеральным правительством. Стратмор нередко пользовался этой привилегией: он предпочитал творить свое волшебство в уединении.
— Коммандер, — все же возразила она, — это слишком крупная неприятность, и с ней не стоит оставаться наедине. Вам следовало бы привлечь кого-то еще.
— Сьюзан, появление «Цифровой крепости» влечет за собой очень серьезные последствия для всего будущего нашего агентства. Я не намерен информировать президента за спиной директора. У нас возник кризис, и я пытаюсь с ним справиться. — Он задумчиво посмотрел на нее. — Я являюсь заместителем оперативного директора агентства. — Усталая улыбка промелькнула на его лице. — И потом, я не один. Рядом со мной Сьюзан Флетчер.
В тот момент Сьюзан поняла, за что уважает Тревора Стратмора. Все эти десять лет, в штиль и в бурю, он вел ее за собой. Уверенно и неуклонно. Не сбиваясь с курса. Именно эта целеустремленность всегда изумляла, эта неколебимая верность принципам, стране, идеалам. Что бы ни случилось, коммандер Тревор Стратмор всегда будет надежным ориентиром в мире немыслимых решений.
— Так ты со мной, Сьюзан? — спросил он. Сьюзан улыбнулась:
— Да, сэр. На сто процентов.
— Отлично. А теперь — за работу.
ГЛАВА 12
Дэвиду Беккеру приходилось бывать на похоронах и видеть мертвых, но на этот раз его глазам открылось нечто особенно действующее на нервы. Это не был тщательно загримированный покойник в обитом шелком гробу. Обнаженное тело, бесцеремонно брошенное на алюминиевый стол. Глаза, которые еще не приобрели отсутствующего безжизненного взгляда, закатились вверх и уставились в потолок с застывшим в них выражением ужаса и печали.
— Dоnde estan sus efectos? — спросил Беккер на беглом кастильском наречии. — Где его вещи?
— Alli, — ответил лейтенант с желтыми прокуренными зубами. Он показал на прилавок, где лежала одежда и другие личные вещи покойного.
— Es todo? Это все?
— Si.
Беккер попросил дать ему картонную коробку, и лейтенант отправился за ней.
Был субботний вечер, и севильский морг не работал. Молодой лейтенант пустил туда Беккера по распоряжению севильской гвардии — похоже, у этого приезжего американца имелись влиятельные друзья.
Беккер осмотрел одежду. Среди вещей были паспорт, бумажник и очки, засунутые кем-то в один из ботинков. Еще здесь был вещевой мешок, который полиция взяла в отеле, где остановился этот человек. Беккер получил четкие инструкции: ни к чему не прикасаться, ничего не читать. Просто все привезти. Абсолютно все. Ничего не упустив.
Беккер еще раз обвел глазами кучу вещей и нахмурился. Зачем АНБ вся эта рухлядь?
Вернулся лейтенант с маленькой коробкой в руке, и Беккер начал складывать в нее вещи.
Лейтенант дотронулся до ноги покойного.
— Quien es? Кто он такой?
— Понятия не имею.
— Похож на китайца. Японец, подумал Беккер.
— Бедняга. Сердечный приступ, да? Беккер безучастно кивнул:
— Так мне сказали.
Лейтенант вздохнул и сочувственно помотал головой.
— Севильское солнце бывает безжалостным. Будьте завтра поосторожнее.
— Спасибо, — сказал Беккер. — Я сегодня улетаю. Офицер был шокирован.
— Вы же только что прибыли!
— Да, но человек, оплативший авиабилет, ждет. Я должен доставить эти вещи.
На лице лейтенанта появилось оскорбленное выражение, какое бывает только у испанцев.
— Вы хотите сказать, что даже не познакомитесь с Севильей?
— Я был здесь несколько лет назад. Замечательный город. Я бы хотел задержаться.
— Значит, вы видели башню? Гиральду?
Беккер кивнул. Он, конечно, видел старинную мавританскую башню, но взбираться на нее не стал.
— Алькасар?
Беккер снова кивнул, вспомнив ночь, когда слушал гитару Пако де Лючии — фламенко под звездами в крепости XV века. Вот бы побывать здесь вместе со Сьюзан.
— И, разумеется, Христофора Колумба? — просиял лейтенант. — Он похоронен в нашем соборе.
Беккер удивленно посмотрел на него.
— Разве? Я думал, что он похоронен в Доминиканской Республике.
— Да нет же, черт возьми! И кто только распустил этот слух? Тело Колумба покоится здесь, в Испании. Вы ведь, кажется, сказали, что учились в университете.
Беккер пожал плечами:
— Наверное, в тот день я прогулял лекцию.
— Испанская церковь гордится тем, что ей принадлежат его останки.
Испанская церковь. Беккер отлично знал, что в Испании только одна церковь — римско-католическая. Католицизм здесь посильнее, чем в самом Ватикане.
— У нас, конечно, не все его тело, — добавил лейтенант. — Solo el escroto.
Беккер даже прервал свое занятие и посмотрел на лейтенанта. Solo el escroto? Он с трудом сдержал улыбку.
— Только лишь мошонка? Офицер гордо кивнул:
— Да. Когда церковь получит все останки этого великого человека, она причислит его к лику святых и разместит отдельные части его тела в разных соборах, чтобы все могли проникнуться их величием.
— А у вас здесь… — Беккер не сдержал смешка.
— Да! Это очень важная часть! — заявил лейтенант. — Это не ребро или палец, как в церквях Галиции! Вам и в самом деле стоило бы задержаться и посмотреть.
— Может быть, я так и сделаю.
— Mala suerte, — вздохнул лейтенант. — Не судьба. Собор закрыт до утренней мессы.
— Тогда в другой раз. — Беккер улыбнулся и поднял коробку. — Я, пожалуй, пойду. Меня ждет самолет. — Он еще раз оглядел комнату.
— Вас подбросить в аэропорт? — предложил лейтенант — Мой «Мото Гуччи» стоит у подъезда.
— Спасибо, не стоит. Я возьму такси. — Однажды в колледже Беккер прокатился на мотоцикле и чуть не разбился. Он больше не хотел искушать судьбу, кто бы ни сидел за рулем.
— Как скажете. — Лейтенант направился к двери. — Я должен выключить свет.
Беккер держал коробку под мышкой. Я ничего не упустил? Он в последний раз бросил взгляд на труп на алюминиевой столешнице. Покойный лежал на спине, лицом вверх, освещаемый лампами дневного света, вроде бы ничего не скрывая. Беккер непроизвольно снова и снова вглядывался в его странно деформированные руки. Он присмотрелся внимательнее.
Офицер выключил свет, и комната погрузилась в темноту.
— Подождите, — сказал Беккер. — Включите на секунду. Лампы, замигав, зажглись.
Беккер поставил коробку на пол и подошел к столу. Наклонился и осмотрел пальцы левой руки. Лейтенант следил за его взглядом.
— Ужасное уродство, правда?
Но не искалеченная рука привлекла внимание Беккера. Он увидел кое-что другое. И повернулся к офицеру.
— Вы уверены, что в коробке все его вещи?
— Да, конечно, — подтвердил лейтенант.
Беккер постоял минуту, уперев руки в бока. Затем поднял коробку, поставил ее на стол и вытряхнул содержимое. Аккуратно, предмет за предметом,
