А еще меня заинтересовало поведение самого Ричарда. Где-то метров за десять до мужчины он зевнул во всю пасть и с удовлетворенным всхлипом захлопнул челюсти. Вслед за этим улегся снова на лавке и больше, по всему, не собирался поднимать головы, как если бы все дальнейшее его совсем не касалось. И зачем, спрашивалось, переполох устраивал? Зачем вскакивал? Что ушами прядал? Не уж то нюх потерял? Защитник, липовый! Эти все мысли были немедленно моим питомцем подслушаны. Он скосил на меня глаза, моргнул, потом потряс ушами. А вот уже после этого совсем улегся и даже веки прикрыл, как если бы собирался немного вздремнуть на природе.
-- Замечательно смотритесь. – Вывел меня из задумчивости приятный мужской голос.
Про этого прохожего я успела забыть, так увлеклась наблюдением за своим четвероногим другом. А он, оказывается, не думал проходить дальше по дорожке, притормозил рядом с нами и замер чуть сбоку, но почти рядом со скамейкой.
-- У меня такое впечатление, что вы с ним сейчас общаетесь. Беззвучно. – Кивнул в сторону делающей вид, что спит, собаки. – Я прав?
Мне пришлось поднять на говорившего глаза. А ведь до этого не собиралась удостаивать его взгляда. Думала, пройдет себе мимо, не потревожив моего задумчивого одиночества.
-- Мы с ним большие друзья. Наверное, поэтому понимаем друг друга без слов.
Я закончила говорить, уверенная, что на этом и разговор с прохожим закончится. То есть, думала, что теперь уж он непременно пойдет себе дальше. Но тот и не собирался этого делать.
-- Вы не станете возражать, если я присяду рядом с вами?
По началу, я замешкалась, прикидывая, как бы сказать, чтобы невзначай не обидеть неповинного человека, что не была расположена к беседе. Но только взглянула на его сутуловатую фигуру, простоватое лицо, чистые серые глаза за толстыми линзами очков, как сразу поняла, что не смогу этому еще более одинокому человеку, чем я, отказать в так ему нужном общении. Поэтому кивнула утвердительно и еще убрала сумку с сиденья, чтобы дать место присесть. Он сел. Затеял разговор про собак. Поведал мне свои наблюдения над некоторыми породами. Был, в целом, безобиден и мил. Вся беседа заняла минут десять, не больше. А потом он поднялся, чтобы проститься.
-- Виталик. – Протянул руку при прощании. – Было приятно пообщаться. Спасибо, что уделили мне время. Вдруг еще свидимся, как вас звать-величать?
-- Александра.
-- До свидания, Шурочка.
Такое обращение ко мне никогда меня не радовало. Но из его уст оно прозвучало вполне уместно, и я его приняла миролюбиво. Что еще можно было ждать, если и себя, мужчину за тридцать, с приличным ростом и телосложением, хоть и выглядел при этом как-то нелепо и немного убого, называл ласкательно, Виталиком.
Мы простились на этом, и я была уверена, что больше его никогда не увижу. Но судьба распорядилась иначе. Уже на следующий день мы встретились снова. На том же месте. Опять немного побеседовали. Еще он поиграл с Ричардом в мячик, который пес принес с собой на прогулку, держа в зубах весь путь от дома до сквера.
На третий день все повторилось. Только мы уже здоровались, как старые знакомые. И с собакой у него наметились отношения,
