Максим Субботин, Айя Субботина
Сердце зимы
Оформление обложки Владимира Гуркова
© Максим Субботин, 2017
© Айя Субботина, 2017
© ООО «Издательство АСТ», 2017
Пролог
Сад утопал в ароматах пряной зелени. Тонкие лозы расползлись по невесомым террасам, тенистым водопадом нависли над тропой. Пока Фархи проделала путь через сад, тонкие шипастые усы несколько раз пытались ужалить, одному это даже удалось. Место укола мгновенно начало чесаться, покрылось коркой. На коже под пальцами явственно ощущался плотный горячий бугорок. Скорее всего, ерунда, которая пройдет сама собой, но накануне серьезного разговора Фархи не хотела выглядеть дурой, которая только и делает, что скребет зудящую болячку. У человека, с которым она собиралась говорить, и без того предостаточно поводов считать ее существом, стоящим на ступени эволюции где-то сильно ниже простейшего беспозвоночного.
Мощеная дорожка привела ее к каменным развалинам, имитирующим остатки какого-то древнего замка, вроде тех, которые без конца строят безмозглые северяне. Фархи пренебрегала столь грубыми архитектурными формами, считала их пережитками Времен упадка и не понимала, отчего они по душе столь многим ее соотечественникам.
Мужчина сидел на каменной скамье, укрытой тканым полотном, и не оторвался от чтения, даже когда Фархи обозначила свое присутствие выразительным покашливанием. Хоть в последнем не было необходимости – он, без сомнения, слышал каждый ее шаг.
– Мне нужно разрешение, Маларис, – она без обиняков озвучила причину визита.
Он даже головы не поднял. Мягкая ткань хитона струилась по его скульптурным мускулам, подчеркнутым годами тончайших ухищрений хирургантов, волосы ниспадали на плечи чуть наметившимися завитками цвета чистого золота.
– Я могу найти его, – добавила Фархи.
Она давно сбилась со счета, сколько раз за последние дни повторила это обещание: «Могу найти…» Большинство людей, к кому обращалась Фархи, отвечали ей лишь снисходительной усмешкой, иногда приправленной жалостью. Некоторые смотрели сочувствующе, как на увечного ребенка, которому сохранили жизнь из глубокого сострадания, но с тех пор он только то и делает, что доставляет хлопоты.
– Твое стремление похвально, но ты слишком слаба, чтобы одолеть его.
Слова прозвучали безапелляционным приговором.
– Я смогу! – настаивала она. И в стремлении показать рвение вложила в слова слишком много остервенения и ярости.
Мужчина поднял на нее взгляд. На его идеальном лице проступил налет гнева. Кому-то другому этот взгляд не сулил бы ничего хорошего – только скорую и, если повезет, безболезненную смерть. Но Фархи бессовестно пользовалась своим положением. В конце концов, он сам дал ей право на подобную дерзость.
– Ты знаешь, что испытываешь мое терпение? – осведомился он.
Как будто это не написано у нее на лбу!
Фархи подошла ближе, хоть почти физически ощущала исходящую от него неприязнь. Всего-то пара шагов, но сколь непросто они дались, будто пудовые колодки волочешь на себе. Сжав зубы, она напомнила себе, что они – одна кровь. Он должен не только выслушать ее, но и услышать!
– Еще один шаг, и я велю просверлить в твоей бестолковой башке дырку, а после лично запущу туда трупоедов. Как думаешь, что они сожрут в первую очередь – твою дерзость или глупость?
– Прошу! – Она упала на колени, склонила голову, нарочито обнажив шею. Глупо верить, что беззащитная покорность смягчит
