рублей. Желая расширить мое управление, к округу моему оно решило присоединить еще два округа: Шатоевский и Ичкерийский.
Будучи уверен, что я успею оказать большую пользу службе и краю, я не знал усталости и готов был день и ночь трудиться.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Перемена отношения правительства к чеченскому народу. – Конфискация чеченских земель. – Решение мое бросить службу. – Приказ по войскам и управлению Терской области о моем увольнении. – Князь Мирский объявляет о моем уходе Чеченскому сходу. – Назначение ген. Лорис-Меликова на место кн. Мирского. – Зимняя экспедиция на Западном Кавказе. – Моя докладная записка о положении горцев Терской области.
Вдруг правительство по обыкновению своему изменило все прежние свои предположения, нашло полезным стеснить чеченцев землею, с целью, чтобы они сами оставили Чечню и переходили на жительство за Терек. С этой целью назначена была комиссия под председательством генерального штаба полковника Розенкампфа. Она выяснила количество чеченской земли и вопреки только что отданного чеченцам акта, вся нагорная часть ее отошла в казну, а чеченцам оставлена только незначительная часть ее без леса, так что на двор приходилось от 7 до 10 десятин, во дворе же средним числом числилось не менее пяти душ.
Огорчившись распоряжением этим столько же, сколько я был обрадован актом или, вернее выразить, оптическим обманом, я, внимательно рассуждая, задал себе вопросы:
Первый – хочет ли правительстве, как оно постоянно твердит и официально убеждает, сделать кавказские народы счастливыми и верными царю подданными? Хотя долг человечности и справедливость требуют того, чтобы правительство искренно к тому стремилось, из дел его, однако, ясно видно, что оно только говорит и пишет об этом, а на самом же деле, пуская в дело обман и изворотливость, стремится оторвать их от своей религии и национальности и слить с русскими. Следовательно, нечего здесь думать и рассуждать: дело ясно и понятно.
Второй вопрос – если так, то зачем же я служу и что от моей службы могу ожидать себе в будущем? Не пора ли мне оставить службу. До сих пор я служил в надежде занять почетное место с правом голоса в делах края и безукоризненною службою своею быть полезным нуждающимся в помощи моим соотечественникам, и также моим наследникам и тем заслужить себе в родном крае приятное потомству моему воспоминание.
Но, к несчастью, как видно по ходу дел, я сильно обманываюсь и очень далек от своего, искреннего желания, ибо вот уже несколько лет занимаю желаемые мною должности, не только с правом голоса, но даже начальство иногда предлагает мне указывать ему меры для улучшения народного быта и водворения в крае прочного спокойствия и, одобрив мои указания, приводит их в исполнение. Но все это до поры до времени.
Является новый начальник, который, не зная края и не вникая в сущность дела, без всякого рассуждения изменяет бывшую систему, по своему произволу, не к лучшему, а к худшему16.
Народ меня любит и верит, а я не в состоянии оправдать этого, а напротив того, по обязанности царской службы скрывая от него истину, невольно делаюсь гибельным для него орудием.
Начальство меня за службу щедро награждает, но это перестало меня радовать, потому что возвышение мое в сущности было не что иное, как устроение моего счастья на несчастье ближних, что Богу неприятно и противно всякому порядочному человеку.
Вот сии истины внушили мне отвращение к продолжению службы и к истекавшим от нее личным моим выгодам. По настойчивым просьбам моим и был я уволен от управления Чеченским округом при следующем приказе командующего войсками Терской области.
«Начальник Чеченского округа генерал-майор Кундухов, пред назначенный мною на должность начальника Среднего военного отдела Терской области, по расстроенному здоровью и домашним обстоятельствам не счел возможным принять предложенное ему место и, согласно прошению, увольняется в отпуск. Входя вместе с ним с представлением по начальству об устройстве положения генералмайора Кундухова и о вознаграждении его заслуг, долгом считаю выразить этому генералу мою искреннюю признательность за добросовестное усердие, искусство и успех, с которыми он управлял самым многочисленным из округов в Терской области. Приняв должность начальника Чеченского округа в затруднительных обстоятельствах, когда пламя восстания, вспыхнувшее в соседних округах, угрожало охватить всю Чечню, генерал Кундухов сумел не только удержать в повиновении чеченцев, но много содействовал и успокоению других округов и, пользуясь доверием к нему туземцев, успел внушить им ту преданность и доверие, на которых основано нынешнее и будущее спокойствие края.
Подлинный подписал: начальник области генерал-лейтенант князь Святополк-Мирский. (Приказ по войскам и управлениям Терской области от 26 января 1863 г. за ном. 11)».
Между тем начальство, опасаясь, чтобы чеченцы, так меня полюбившие, не сочли уход мой от них признаком дурного к ним намерения русских, командующий войсками князь Мирский приехал из Владикавказа в крепость Грозную и приказал всем наибам с аульными старшинами и почетными людьми собраться в крепость Чечхеры, куда от чеченцев, шатоевцев и ичкерийцев собралось до трех тысяч человек.
Князь в сопровождении своей свиты, в числе коей были я и генералмайор кн. Туманов, вышел к народу и, став на возвышенном месте, поздоровался с ним, благодарил его за спокойствие в крае и прочее. Затем сказал:
– Вероятно, вам известно, что начальник ваш генерал Кундухов по необходимым домашним обстоятельствам, еще более по расстроенному здоровью своему, при всем желании не может продолжать свою деятельную и полезную службу, и потому высшее начальство, снисходя к неоднократным просьбам, уволило его от командования Чеченским округом. На его место назначен кн. Туманов. Надеюсь, что вы его, а он вас полюбите – Он грузин, одноземец ваш, знает ваши обычаи и будет продолжать в точности управление предместника своего.
Выслушав эту речь, собравшиеся стали потихоньку переговариваться между собой. Через короткое время народный кадий их Али Мурза подошел к князю и сказал:
– Мы действительно слышали, что Мусса просит об увольнении его от командования Чеченским округом, но не хотели этому до сих пор верить и теперь надеемся, что Его Превосходительство пожертвует своими личными выгодами для блага всего чеченского народа, его искренно любящего и уважающего. Мы готовы пожертвовать из каждой семьи по одному члену для того, чтобы иметь его своим начальником и просим ваше сиятельство оставить нам его по-прежнему.
Князь Мирский начал просить меня уважить просьбу народа и, получивши от меня отрицательный ответ, сказал ему:
– Вот, вы слышите, как его прошу и что он мне отвечает. Тогда один из почетных людей, старшина Алхан, попросил разрешения сказать слово и обратился к князю:
– Ваше сиятельство, генерала Туманова хотя мы и не знаем, но слышали о нем с похвальной стороны от шатоевцев, где он был начальником округа; но, простите меня за откровенность, народ наш, вспоминая причины 20-летней войны, все-таки опасается произволь ного его управления, которое он будет не в состоянии выдержать и на гибель свою опять скроется в лесах, требуя правосудия.
В это время сбор начал шуметь и из разных групп собравшихся стали раздаваться крики: «Разумеется, нас ничего лучшего не ожидает».
Шум и крики до того стали увеличиваться, что я принужден был обратиться с просьбою к кн. Мирскому оставить сбор и пригласить к себе на квартиру всех наибов, народного кадия и нескольких из почетных лиц с членами Михкемы17.
