Очень характеризующее название… В общем, как только нас не называют, но от этого мы наемниками быть не перестали. И не перестанем.
– Петер, старый козел, ты что тут делаешь? – строго прикрикнул я на коренастого бородача, бочком проникшего в строй к арбалетчикам.
– Да он поживиться опять намылился… – засмеялись в шеренге. – И маркитанток из обоза Фридриха повалять захотелось. Да не на что…
– Ко мне! – махнул ему рукой.
Бородач, понурясь, выбрался из шеренги и, подойдя ко мне, преклонил колено.
Я покрутил головой и, не увидев вымпелов, сигнализирующих наступление, понял, что время у меня еще есть. И так строго, в воспитательных целях, поинтересовался:
– Петер, ты кто такой есть?
– Обер-интендант, гранд-повар Петер ван Риис, господин лейтенант! – браво отрапортовал наемник, вскочив и выпятив грудь, стукнув по ней кулачищем для достоверности.
– Тогда какой такой драной ундины ты лезешь в строй, когда обязан следить за съестными припасами, котлами и поварятами? – Я состроил зверскую рожу, впрочем внутренне улыбаясь.
Очень уж удачно я назвал должность повара в своем отряде, и она как нельзя кстати подходила к этому бородачу, знающему все о похлебках, жарком и паштетах.
– Так все готово, господин лейтенант! – выпучив глаза от усердия, проревел Петер. – Прием пищи – по распорядку! Мали?нская чесночная похлебка будет. Я четырех баранов и полувоз провианта с боем взял у самого? личного каптенармуса кондюкто шестой роты. Не извольте беспокоиться, пальцы облизывать будете. А для вас лично – гусь с…
– Матерь Божья!
Неожиданно под ноги моему обер-интенданту ударило ядро, совсем заляпав того грязью и заставив рыбкой нырнуть в ближайшую лужу.
Арбалетчики дружно загоготали и застучали кулаками по своим павезам, приветствуя столь удачный кульбит своего повара.
– В строй! – гаркнул я. – Но смотри… если твои помощники с котлами не справятся – три шкуры спущу… и не с них, а с тебя.
Наемники одобрительно загудели и пропустили в шеренгу повара, утирающего морду от грязи.
Все правильно. Для солдата после боя ничего нет важнее тарелки густого горячего и жирного варева. Поэтому в первый же день вступления в командование я организовал в своем отряде централизованное горячее двухразовое питание, вызвав поначалу скептическую улыбку капитана Гуутена, потом взявшего мой опыт на вооружение всей компании.
Иоган Гуутен… Человек, давший мне новую цель в жизни, как, впрочем, и обещал два года назад в Сарагосе…
До сих пор не понимаю, благодаря кому и как я переместился из вполне цивилизованного двадцать первого века в дремучее средневековье пятнадцатого столетия. Какое стечение обстоятельств, какая сила превратили меня – Александра Лемешева, из тренера сборной страны по спортивному фехтованию в бастарда Жана д’Арманьяка, виконта де Лавардан и Рокебрен? Не знаю! Да и, честно говоря, не очень и задумываюсь над этим. Даже порой забываю, кто я есть на самом деле…
Потом я уже сам менял личины: то в беглого шевалье де Сегюра, то в нынешнюю свою ипостась – лейтенанта наемных арбалетчиков шевалье де Дрюона. Благородный наследник целой страны инкогнито на просторах Европы наемничает, ёптыть…
В первый день переноса я чуть с ума не сошел, осознав, куда и в кого угодил. Очень, знаете ли, мне повезло…
Попал я своим бестелесным сознанием в бессознательное тело бастарда, получившегося от греховной и преступной связи Жана V конта д’Арманьяка и его единоутробной сестры Изабеллы. Папаша мой из-за этого инцеста оказался дважды отлученным от церкви, что не помешало ему стать одним из предводителей Лиги Общественного Блага, личным врагом руа франков Луи XI, и… В общем, его грехи перед французской короной и святой католической церковью можно перечислять до бесконечности. Самым же большим папашкиным грехом был… грех жажды свободы и независимости для своей страны от жадного до чужих земель короля Людовика, прозванного соседями Всемирным Пауком, объединителя, мать ее в дышло… Франции.
Да и это как бы еще ничего по сравнению с тем, что я остался один на один с всесильным Луи, без малейшей поддержки, после того как папашу разодрала на клочки ворвавшаяся в Лектур французская солдатня под руководством его преосвященства галликанского кардинала Жоффруа. Город, в котором отважный конт д’Арманьяк удерживал последнюю в своей жизни осаду. А хренов Всемирный Паук, воистину меткое прозвище у этого чертового Луи, просто жаждал извести последнего оставшегося на свободе представителя рода Арманьяков. То есть меня.
Но я выжил! Не без помощи, конечно… По воле случая на следующий же день я нашел в лесу одичавшего беглого монаха, впоследствии ставшего мне верным оруженосцем – шотландца Уильяма из благородного клана Логанов по прозвищу Тук. Монаха – саморасстригу, приговоренного к смерти в славном городе Оше за мелкие шалости вроде убийства, воровства, колдовства и прочие незначительные проступки, за которые по средневековым нравам не только вешают, срубают голову, колесуют с последующим четвертованием, но и сжигают на медленном огне…
– Я успел? – Около меня осадил своего жеребца присно упомянутый Тук.
– Да, еще сигнала к выступлению не было. Ну, что там?
– Все жалованье до последнего патара отсыпали… – ухмыльнулся шотландец, совмещавший у меня в отряде должность сержанта арбалетчиков
