последствиям.
В зал ввалилась толпа молодых людей, человек восемь или девять. Судя по добротной одежде и гладким лицам – не из простых сословий, а если исходить из объема фигур, то не из тейского дворянства. Золотая ламбрийская молодежь, догадался Алекс.
На беду, его старший товарищ выбрал самую смазливую из жриц любви, на услуги которой явно рас-
считывал кто-то из новоприбывших. Он указал на теев дружкам, и они тут же окружили стол со «столичными выскочками», все как на подбор – крупные в кости и рослые. Образовавшие живое кольцо были словно глыбы рядом с поджарыми высокородными.
– Синьор фалько! – начал заводила. – Направляясь сюда, я весьма рассчитывал, что Франса скрасит мой вечерок.
Названная Франсой сделала попытку встать с колен Горана. Ее попытка была пресечена узкой, но очень твердой рукой. Ладонь легла на плечо и пихнула вниз: сидеть!
Приятель говорившего, смуглый юноша с круглым смешливым лицом балагура, подлил масла в огонь.
– Глядите-ка, синьоры пригласили одну дамочку на двоих. На вторую не хватило монеток? Или они отпустят Франсу, а потом друг дружку приголубят?
Алекс отставил кружку с легким вином, поданным перед основным заказом. Демонстративно игнорируя местных, повернулся к сотрапезнику.
– Видит Создатель, я прилетел сюда, мой друг, не желая никого убивать. Хотя бы без веской причины.
– Ты мне это уже раз пять говорил, с тех пор как Терона проткнул.
– Признай, неделю никого пальцем не тронул.
– Шесть дней, – сварливо поправил Горан.
– Эй, зеленые! – вмешался балагур. – Вы разговариваете так, будто нас рядом нет.
Молодежь одобрительно зашумела – выскажи столичным штучкам все, чего они заслуживают. Общее настроение выразил неудавшийся кавалер Франсы, светловолосый и голубоглазый детина со сломанным носом любителя кулачных драк.
– Запомните, теи. Времена переменились. Императора нет. Герцогства сами по себе. И вы в зеленых плащах с надменными мордами – никто. Пара тощих уродцев с глупым гонором за плечами. Франса, пошли! Вам же советую сидеть тихо и не отсвечивать.
Горан неожиданно легко отпустил девушку.
– Вы правы, господа. После вас не только потаскушкой, посудой пользоваться противно. Эй, хозяин! Кружки хорошо моешь?
Задиристая реплика фалько-офицера привела смутьянов в радостное возбуждение. Солидный численный перевес заставил забыть о грозной славе гвардейцев. Веселое приключение само идет в руки, задираться с речниками и доморощенной шпаной уже надоело.
Они начали отодвигать столы и стулья, расчищая место для потехи. Но тут же возник хозяин.
– Синьоры! Господа! Не соблаговолите ли выйти во двор? Именем Создателя прошу вас – мебель-то новая, стены только ошкурены...
– Войдем в положение, – предложил Алекс. – Чего уют рушить?
Громилы смеющейся толпой устремились к выходу, столичные гости – за ними. Горан на пути к полю битвы заметил:
– Даже не испытываю к ним особой ненависти. Дурачье безмозглое и беспородное. Ты как хочешь, а я постараюсь поменьше их убивать.
– Как получится, – пожал плечами Алекс. – Меня раздражает другое. Уважение к центральной власти, которую мы олицетворяем, пропало напрочь. Если в ближайшие месяцы не появится новый император с твердой рукой, Икария окончательно развалится на герцогства.
Что вы там шепчетесь? – воскликнул светлый. – Попрощались друг с дружкой?
– Любовничкам нужно побольше времени, – подхватил веселый.
Прозрачные глаза Горана сузились. Намерение не устилать путь трупами у него явно поубавилось.
Он, как и Алекс, оставил плащ и крыло внутри. Местная золотая молодежь вышла под моросящий апрельский дождь в легких цивильных кафтанах, не стесняющих движений, набросив на них перевязи со шпагами, пистолетами и кинжалами.
Горан поднял лицо навстречу каплям и отчетливо произнес:
– Пусть дождь смоет кровь.
Почему-то ламбрийцы приняли это за сигнал к атаке.
По старому обыкновению, партнеры стремились не придвигаться друг к другу ближе чем на три-четыре шага и не трогали до поры до времени револьверы, поэтому первыми звуками схватки стали звон металла, чавканье сапог по влажной земле, вскоре к ним прибавились стоны боли.
Не имея возможности щедро использовать Силу, основательно потраченную в полете и слабо восстановившуюся, Алекс ограничился тычком невидимых пальцев в глаза первого соперника. Дага, более приспособленная в качестве второго холодного оружия, вонзилась в сапог балагуру и пробила его насквозь, отчего над пяткой у того выросла необычно острая шпора, отбив всякую охоту быстро двигаться с опорой на эту ногу. Пока земляки, не протолкнувшиеся к гвардейцам в первой волне смельчаков, подхватывали пострадавших, северянин оказался перед краснолицым и пышноусым парнем, устремившимся в яростную атаку. Его левая рука с кинжалом ушла назад в коротком замахе, чтобы шпагой связать оружие Алекса, максимально сблизиться и ударить сверху... И он оказался в шаге у цели.
