Крестовый поход детей

Управляющий пожал плечами.

– Что для тебя город? – продолжал настаивать незнакомец.

– Ну это же все знают.

– И все же ответь мне.

– Город… ну, город – это много людей, которые живут вместе. Как мы.

– Ты имеешь в виду «племя».

– Нет! Племя – это… это как пираты или как индейцы. Это только куча дикарей. А город – это когда объединяются цивилизованные люди.

– И ты глава этого… города? Ты мэр?

– Нет. Я только Управляющий. В период Чрезвычайного положения мэра нет. Но когда оно закончится, мы изберем мэра. С выборами, агитацией и всем прочим. Но на данный момент у нас есть только Управляющий, и это я.

Незнакомец медленно обвел своими слепыми глазами стены помещения, как будто мог видеть что-то. Понимающе кивнул.

Изумленный Управляющий пристально смотрел на него.

– Сколько вас?

– Зачем тебе это знать?

– Думаешь, я смогу как-то навредить вам, если узнаю? Это что, такая важная информация? Я один, я ранен. Я слеп. Какой вред могу я вам нанести? Подозреваю, что у входа в эту комнату стоит по меньшей мере двое стражников, готовых продырявить меня пиками, как только я попытаюсь выйти отсюда.

– Трое, – соврал Управляющий. – Стражников трое. И у них не пики. У них пистолеты, – добавил он, стараясь придать своим словам естественно гордый тон.

Незнакомец покачал головой.

– Их двое. Они молоды, неопытны и вооружены пиками. У того, что помладше, болит живот, и ему давно уже пора сходить в уборную, но он боится, что ты накажешь его за то, что он оставил пост. И я рекомендую тебе позволить ему сходить туда, потому что иначе воздух здесь станет невыносимым.

Управляющий вытаращил глаза.

– Что же касается их пистолетов, – продолжал незнакомец, – то они ненастоящие. В мои времена их называли пугачами. От них много шума и никакого вреда.

Он закрыл глаза. Эти странные белые глаза, от которых Управляющего била дрожь.

Потом незнакомец прошептал:

– Сколько тебе лет?

– Почему ты спрашиваешь?

– Пожалуйста, скажи мне, сколько тебе лет.

– Двадцать пять, – пробормотал Управляющий.

Незнакомец долго обдумывал эту информацию.

Лицо его собеседника, покрытое юношеской бородкой, покраснело от волнения.

– Почему ты так нервничаешь? – деликатно спросил его незнакомец.

– Я не нервничаю.

– Это чувствуется по твоему поту, – парировал тот. – Так сколько вас? Из скольких людей состоит ваш город?

– Почему я должен говорить тебе это?

– Потому что я тебя об этом спрашиваю. И потому что я не способен использовать эту информацию против вас. Посмотри на меня.

Управляющий подчинился этому приказу. Он никогда не видел настолько старого человека. Самым взрослым человеком в Городе была Мать милосердия, а до нее самой взрослой была Мама, которая спасла их во время Чрезвычайного положения.

Но Мама была старше этих потерявшихся детей едва ли на десяток лет и умерла молодой.

А этот человек был стар.

Такая же длинная нестриженая борода была у главного героя истории, которую рассказывала Мама, – истории человека, пустившегося в охоте за огромным белым китом до самого края мира.

– Но я все-таки не настолько старый, – сказал вдруг незнакомец, как будто умел читать мысли.

– Сколько тебе лет?

– Во время Страдания мне было приблизительно столько же, сколько тебе сейчас. Страдание – это то, что ты называешь Чрезвычайным положением. Все называют его по-своему, но это одно и то же. День, когда все пропало, кроме надежды, да и ее осталось немного. Видимо, людскому роду суждено